Гончаров попадает в притон

Петров Михаил

– А у меня есть дочка. Ее нужно воспитывать. А у моего козла из-под носа килограммов пять золота и платины увели. Что теперь делать?

– Работать пойдете, - успокоил я.

– Что-о-о?
– в один голос взвыли вдовушки.
– Работать? А что мы умеем, ты спросил? Мы кроме как... снимай штаны, покажем тебе наши университеты.

– Немного погодя, - мягко остановил я бурю негодования и страстей. Сначала дела, а потом...

– Смотри, какой деловой. Римма, а где же Жанка?

– На кухне же, говорю тебе. Жанка, иди скорей, дело будет. Жанка!

–

А ее там нет!
– через минуту сообщила удивленная хозяйка.

– Стерва, смылась по-английски, - резюмировала Катерина, - это у нее бывает. Все боится себя скомпрометировать. Та еще шлюха. Так какие у тебя к нам дела?

– Девочки, после ограбления у Александра Алексеевича должен остаться реестр коллекции. Меня от имени всего общества нумизматов просили... в общем, мы просим вас, уважаемая Римма, хотя бы на время дать его нам.

– А где он?

– Я не знаю, но вам-то это должно быть известно.

– Да нет его, пустой шкаф, ни одной монеты не оставили. А так бы отдала совсем. На кой он мне.

– Жаль. Катерина, насколько мне известно ваш муж тоже вел журнал приема больных. Не могли бы вы...

– Могу, - ядовито улыбнулась женщина черном, - позвонить в милицию, чтобы там поинтересоваться, с каких это пор нумизматы интересуются клиентами зубного техника. Звони, Римма.

– Не стоит!
– зло прервал я не в меру подозрительных вдов.
– Я сам оттуда, вот мое удостоверение.

– Пшел вон. Без тебя тошно. Думали, нормальный мужик, а тут мент. Римма, открой ему дверь.

Бесславно выдворенный из квартиры, я стоял у подъезда, не зная, что делать дальше.

Выскочивший вслед за мной мужичонка трясущимися руками подсчитывал наличность. Судя по огорченной мятой его физиономии, денег явно не хватало.

– Добавить, что ли...

– А есть?

– У дяди Кости всегда есть. Сколько?

– Пять "штук" не хватает.

– Вот тебе десять, только возьми хорошую. Жду тебя у соседнего подъезда. Ты здесь живешь?

– Так точно, командир. Я мигом.

Кажется, я еще не дошел до нужного подъезда, когда ханурик вернулся с товаром, стаканом и десятком палых яблок. Все это он вывалил тут же на скамейке.

– Открывай, - распорядился я.

– Сей секунд, дядя Костя, а ты откуда?

– От верблюда. Похмеляться будем или глазки строить? Не могу, душа горит. Давай, ты первый.

Мужик выпил и срочно закосел. Чтобы поддержать компанию, то же проделал и я. Дружно хрумкая зелеными яблоками, мы проникались друг к другу симпатией. В знак уважения он протянул мне мятую сигарету, и я с благодарностью закурил, решая, с чего начать разговор. И начал:

– Тебя как зовут?

– Виктор Гусенков, инженер-информатор, временно не работающий.

– А я мент, и тоже не работающий.

– Время такое, - шевельнув ушами, резюмировал Виктор.

– Паскудное время, - поддержал я наметившийся диалог.

– Хреновое, кругом сплошной грабеж и разврат, - согласился он.

– И убийства!
– накалял я тему.

– Во-во, и в нашем подъезде одного какого-то туза хрякнули, но это ничего, не все коту масленица.

–

Да слышал. Колотушкой по балде, вроде и баба с ним была.

– Это не его. Его-то Римка-шлюха отдыхала где-то. Тоже небось не одна развлекалась. Но ей-то простительно. Молодая еще, а он...

– Так, может, это она его и замочила, надоел, старый хрен, она наняла кого-нибудь, и того...

– Нет, Костя, если бы так было, она б грустная ходила, а Римка гуляет, веселится у всех на виду. Не ее это рук дело. Я слышал...

– Что ты слышал?
– уцепился я.

– Да так, ничего. Давай еще по единому.

– Об чем разговор, Виктор? Надо будет, еще возьмем, чего нам терять-то, безработным. Твое здоровьице. Фу... А когда его грохнули?

– Ночью, часа в два, я как раз с похмела маялся, когда ему позвонили в дверь.

– А откуда же ты мог слышать?

– Так я через стенку живу, слышно даже, как он выключателем щелкает, не говоря уж про звонок.

– Ну и что дальше?

– Чего дальше, протопал он к двери, чего-то пробубнил, дескать, кого черт принес, а она так сладенько ему, мол, открой, дядя Саша, твоя птичка прилетела.

– Врешь ты все, Виктор, не было никакой птички. А молотил его один мужик, сначала его, а потом и любовницу. Сходи еще за одной, - я протянул деньги, да сходи в кулинарию, возьми нормальной закуски.

Мне нужно было побыть одному, чтобы переварить полученную неожиданную информацию. Дело это принимало совершенно иной, непонятный оборот. Из того, что я услышал, вырисовывались две не похожие друг на друга версии. Первая: Крутько был дома один, когда в дверь ему позвонили. Услышав знакомый женский голос, он открывает дверь, после чего получает в лоб. Женщина достает монеты и получает по лбу от своего сообщника. Могло быть так? Вполне. Но могло быть и иначе: звонок в дверь, Крутько лежит в постели с любовницей. Но на знакомый женский голос он все же открывает дверь и опять-таки получает дубиной. Потом таким же образом убийца расправляется с высунувшейся из спальни женщиной. А могло быть и так. Любовница Крутько, заранее договорившись с убийцей, проделывает старый и испытанный ход. Девочка заранее приходит к нумизмату, проводит с ним несколько приятных часов, а потом, слыша условный стук, впускает сообщника. Тот, сделав свое дело, решает, что лишний свидетель ему не нужен. Так и появляется раздетый женский труп. Три варианта. И если бы не моя тупость, один из них можно было бы отбросить хоть сейчас. Но, чтобы ознакомиться с протоколом осмотра и заключениями судмедэкспертизы, оказывается, господин Гончаров, нужен недюжинный ум.

– Вот, Константин, принес. Пирожки, колбаса, помидоры и шнапс. Все правильно?

– Неправильно.

– Почему?
– обиделся информатор.

– Потому что та девка, которая назвалась птичкой, была одна, и она была любовницей твоего соседа. А убийца пришел позже.

– Вот уж нет. В двенадцать ночи, когда я ходил за пузырем, в дверь Крутько стучалась размалеванная девка, а наутро ее выносили мертвой. Я ее узнал. А в два часа ему звонила другая. После того как он ее впустил, все и началось.