Гончарова Г.Д.Средневековая история - 4. Изнанка королевского дворца
Шрифт:
Ганц оглянулся. Сзади подходили еще двое.
Много?
Пятеро на одного – да, много. Но не в том случае, если у тебя есть пара козырей в рукаве. Кстати – в прямом смысле.
– А велик ли налог?
– Да все, что на тебе есть, – ответил еще один, поигрывая дубинкой. Короткой, со свинчаткой... страшная штука в умелых руках.
Ганц взглянул на дрожащего мальчишку.
– Можешь мне под ноги не попасть?
Мурзик судорожно кивнул.
Он-то вскарабкается по стене любого дома.
Но Ганцу это и не требовалось. Забыв про брезгливость – он толкнул мальчишку в плечо.
– Действуй!
Мурзик бросился к ближайшему дому и в мгновение ока оказался на его крыше. Троица сделала шаг вперед. Но Ганц, вопреки их предположениям, не стал пятиться, подставляясь под дубинки сообщников сзади. Он бросился вперед так быстро, что никто не успел среагировать. И в морды нападающих полетело красно-желтое облачко.
Перец трех сортов. Штука дорогая, но убойная.
Графиня и посоветовала, и снабдила.
Было это еще давно, когда в лихие годы, в России развелась всякая дрянь, сидящая на лавочках и земле в ожидании жертвы.
У родителей Али Скороленок не было сомнений. Их ребенок справится с парой-тройкой негодяев. Но больше – вряд ли. И то...
Не надо смотреть глупых фильмов.
Это там герой пинает всех подряд – и никого не убивает. А в реальной жизни шанс для одного человека справиться с тремя-четырьмя – только один. Бить насмерть.
А это – превышение допустимой самообороны. Или как-то так... вот почему у всех мерзавцев, получивших по ушам, тут же открывается чакра праведности?
Мы просто время подошли спросить, а нам – по ушам. А поскольку их больше... Скороленкам не хотелось вытаскивать ребенка из милиции. И потому – в кармане у Али всегда жили несколько пакетиков молотого перца. Дешево – и сердито.
Пакетик (разорванный, конечно) в морду – и нападающему еще долго не до тебя. К тому же, это не газ из баллончика, не патентованное средство защиты... вы понимаете, у меня просто пакет был в кармане, ну, испугалась. Я руки выдернула – он и вылетел. И в глаз. А разорвался уже в полете. Бывает...
Але пару раз доводилось пользоваться. Один раз – против собаки, которую чуть ли не натравили, второй – против человека. И она была довольна.
Остался доволен и Ганц.
Нападающим оказалось не до него. И он успел резануть мечом одного, ткнуть мгновенно выхваченным кинжалом другого и пнуть под зад улепетывающего третьего, прежде чем развернулся к двум другим, подходящим сзади. Но там было уже пусто. Трущобные крысы воевать не стремились. Не их работа.
Ганц огляделся... лишь бы мальчишка не сбежал... нет, сидит на крыше, смотрит...
– Ух ты! Ты что – гвардеец?
– Нет. Так ты меня проводишь?
Мурзик слез с крыши.
Толстяку не повезло. Мечом пришлось
– сдох?
Ганц равнодушно пожал плечами.
– Туда и дорога.
Мальчишка хозяйственно обшарил карманы раненых, переложил к себе несколько медяков, покосился на ганца.
– Добьете?
Ганц подумал. И дважды взмахнул мечом. Угрызения совести? Конвенция? Права человека?
Простите, он таких слов попросту не знал. Зато знал, что хотели сделать с ним. А еще знал, что эта шваль ни на что хорошее не способна. Воровать, убивать, гадить... разве мир будет без них хуже?
Что ж. Пусть его покарает Альдонай, если так. Но тот – молчал. Так что Ганц решил считать свой поступок богоугодным. И пошел дальше за проводником. Чтобы рассчитаться аж тремя медяками на выходе из трущоб.
Мурзик аж рот разинул.
Да он богат!
У него теперь целый кулак медяшек! Больше, чем на пальцах руки, даже может, двух рук! И дядька не обманул, даже больше дал... и Толстяка прибил... хороший тип. Полезный.
Мальчишка независимо вытер нос.
– Вы это, если понадоблюсь, – спросите Мурзика.
– И ты поможешь?
– Что ж не помочь – за деньгу? – Мурзик старался выглядеть солидно.
Ганц сделал вид, что думает. Хотя все уже решил для себя.
– А ты знаешь, мне как раз нужен десяток ребят для хорошего дела.
– Какого дела?
Мурзик старался смотреть независимо.
– Тут есть где пожрать? И я тебе расскажу... платить буду – не обижу.
– Я на все подряд не согласный, – поспешил предупредить Мурзик.
– А я тебе все и не предложу, – усмехнулся Ганц. – Так есть?
Мальчишка задумался – и кивнул в сторону.
– ‘Копченый кальмар’. Ничего так жратва...
Мужчина кивнул.
– Показывай.
В ‘Кальмаре’ воняло так, что становилось ясно – коптили его уже дохлым. И основательно разложившимся. Но Мурзик такие мелочи не замечал. А Ганцу тоже было наплевать.
Он вербовал первого из ‘отряда Шерлока Холмса’. Или, как спустя какое-то время назовут его мальчишек ‘тримейн-отряда’.
В течение недели за еду и несколько медяков в месяц, было завербовано порядка тридцати таких мальчишек. И работать они собирались не за страх, а за совесть.
Сеть начала формироваться.
Лиля тоже не теряла времени. Теперь ее атаковал пастер Воплер.
Идея книгопечатания плотно засела в уме мужчины. И он пошел по своим пастерским организациям. А поскольку ходил он с несколькими отпечатанными листками и всем говорил, что это дело – на благо церкви – очень скоро его позвали к альдону.