Гончая свора

Граборов Иван Сергеевич

Начиналась последняя война.

Эпилог

Флойд раскрыл глаза одновременно с тем, как понял, что снова может дышать. Голова чертовски сильно болела в затылочной доле. Его будто разбудили посреди ночи в среду после пьянки, а через несколько часов нужно уже идти на нелюбимую работу. Рядом из знакомых лиц или тел никого не наблюдалось, впрочем,

свет тоже не находил убежища. Флойд, похоже, застрял в одной сплошной и непрерывной матово-чёрной кляксе, вопреки структуре насыщенной необходимым ему кислородом. Единственное, что испускало свет, было огромным, выставленным сплошной стеной панорамным окном без перегородок, тянущемся не меньше чем на милю и восходящему к кляксе потолка не далее шести-семи ярдов. Но и этот свет был обманкой, так как ничего не освещал. Пахло пресловутой стерильностью, и одновременно воздух был непривычно свеж после душного Ша`А, прямо как фильтруемый в офисных небоскрёбах Мидлсбро.

Флойд крикнул что-то наобум, но не услышал эха. При таком-то огромном помещении? Тогда он решился встать и подойти к окну. Как выяснилось, его ничто не держало на месте и не сковывало в движении. Приникнув к стеклу он стал наблюдать.

Звёзды, когда на балконе старого дома стоял выносной телескоп, выискивались им донельзя жадно, с наивностью наименее опытного в деле энтузиаста. Сейчас же нужно было только смотреть: миллиарды миллиардов светил и галактик, от ярко-красных до зелёных, жёлтых и фиолетовых, мерцали и кружились все разом, словно танцевали с ним. Из-за того что глаза не поспевали уловить их все, они образовывали порой мудрёные узоры, сложные завитки и целые картины, прекраснейшие панно, подвижные сюжеты, становящиеся тем глубже и величественнее, чем дольше он смотрел.

– У них много историй. Так много, что невозможно поведать и малую долю. – читая мысли Флойда, проговорил кто-то из темноты кляксы. – Порой они дивны и сладки в своём неведении. Порой ужасны и заведомо обличены недоброй судьбой. Порой теряются и прячут сплетения, умирающие затем вместе с ними. – говоривший приблизился к окну неподалёку от Флойда, вращая на пальцах маленькую орихалковую бусинку Нукум, похищенную у него из кармана. – И все их истории, что достигли пика или только лишь начались, сложены мной.

Флойд, отыскав цель взглядом, не вздрогнул, на сей раз, но проверил

револьвер. Вместе с тем, он прекрасно понимал насколько столь смешное оружие сейчас бесполезно. Нугхири высился пред ним, завёрнутый в чёрный саван, стоял посреди кляксы со своей тростью и разглядывал безделушку.

– Ответь мне… – спросил Флойд. – Буду я жить или умру?

Великий мудрец хранил молчание, поглощённый пугающе невинным занятием.

– И скажи мне почему… – осмелев, добавил Флойд, делая шаг на встречу настоящему творцу. – И скажи мне кто ты такой? Бог или смертный?

Бусинка, зажатая в пальцах размышляющего над чем-то Нугхири, едва слышимо хрустнула, не испортив узора из частокола чередующихся белой, золотой и синей чёрточек. Звёзды, кружившие за оком, вдруг рассеялись, заскользили, смещаясь в пространстве, исказились в отражениях. Флойд увидел очертания корпусов – от малых, размером как казалось не больше грузового автомобиля, до колоссов, нависавших словно планеты. Не счесть было кораблей, вытянутых, где-то утолщённых, порой самых причудливых, будто бы неизвестный коллекционер собирал их со всей галактики.

Казалось совсем близко, но в реальности за несколько световых лет, возгорелись зеленоватые точки, напомнившие Флойду блуждающие огни святого Эльма, однажды им наблюдаемые посреди Атлантики. На встречу им спешили десять… нет, более пятнадцати зеленоватых огоньков, меняя высоту, рассыпаясь и в манёвре охватывая как можно больше пространства вокруг невидимой армады. Флойд догадался, что происходит, вспомнив рассказы Валллура.

– Нолгвур. Значит, мы вернулись к тому, с чего начали. – выхватил он револьвер, взведя курок, и на правил его на Нугхири. Рукав куртки, порвавшийся у левого плеча, оголил изображение чёрного волка, вплетённого в вязь. – Посмотрим, можно ли убить Бога!

Великий мудрец, взятый на прицел, поднял трость и, опережая выстрел, ударил ей о кляксу пола. Окно следом закрылось или свернулось, затуманилось, стало таким же как и клякса, непроницаемо чёрным. Звёзды и галактики в одночасье исчезли для Флойда Беннета и многие истории с неповторимыми сюжетами, что созданы были Нугхири, вернулись к своему началу. Ибо в начале всего, подобный абсолютной свободе и самой неопределённости, был один только мрак…