Гончая. Тень короля
Шрифт:
– Послушайте! Сколько можно тянуть?! Вы приняли не одну сотню младенцев, так делайте уже хоть что-нибудь!..
– Я делаю все, что в моих силах, – бесстрастно отозвалась повитуха, ощупывая твердый живот роженицы. И, покачав головой, обернулась к державшему жену за руку лорду Кэвэндишу: – Ваше сиятельство, отойдемте на минутку.
Он встал. Грейс, мгновенно придя в себя, вцепилась в его руку стальной хваткой:
– Дэвид, не бросай меня!
– Тихо, тихо, солнышко… – ласково сказал адмирал, осторожно высвобождаясь, – я только
Он отошел следом за акушеркой к окну спальни и, оглянувшись на стонущую супругу, сказал:
– В чем дело, госпожа Фелиция? Я, конечно, не знаток, но…
– Схватки прекратились еще час назад, – сказала та. – Нужно принимать решительные меры. Но это чревато, ваше сиятельство, и я должна знать наперед – кого спасать в первую очередь?
– Простите, что вы сказали? – обомлел адмирал.
Повитуха развела руками:
– Это непростой выбор, сэр, однако… Ребенок уже почти не шевелится. Пока есть небольшие шансы, но хирургическое вмешательство может убить вашу супругу. Поэтому я и уточняю…
– Вы в своем уме?! – рыкнул сэр Дэвид, нависая над женщиной. – Спасайте обоих! Вы что, целый день тянули только для того, чтобы сейчас взяться за нож?!
– Я надеялась на благополучное разрешение, – поджав губы, отозвалась повитуха. – И я предупреждала вас, ваше сиятельство, что могут быть трудности. Ребенок очень крупный. Леди Кэвендиш сама не разродится.
– Так помогите ей, на кой черт вы тогда тут нужны?! – треснул кулаком по стене взбешенный адмирал. – Хватит разговоров! Займитесь делом! И немедленно – если что-то случится с Грейс, я вас по миру пущу! Ясно?!
– Как пожелаете, ваше сиятельство, – повела плечом госпожа Фелиция. На ее надменном лице не дрогнул ни один мускул.
Отойдя к столику, на котором стоял черный кожаный саквояж, акушерка откинула крышку, расстелила на столешнице полотенце и принялась вынимать из сундучка какие-то блестящие предметы, бросив через плечо короткое:
– Я бы посоветовала вам выйти, сэр. Это зрелище не для мужских глаз…
– Дэвид! – в ужасе взвизгнула Грейс, разглядев орудия родовспоможения, больше похожие на орудия пыток. – Не уходи! Не оставляй меня с этой женщиной! Она меня убьет!..
– Ну что ты, милая, – неуверенно сказал он, стараясь не смотреть на страшные приготовления. – Госпожа Фелиция – опытная повитуха, все будет хорошо…
– Конечно, – улыбнулась акушерка, наконец поворачиваясь. – Не стоит так волноваться, леди Кэвендиш. Пора уже вашему сыночку увидеть свет божий!..
Она обратилась к Лилли:
– Оставьте в покое компрессы, они сейчас ей не нужны. Вот, возьмите веревки. Леди нужно будет аккуратно привязать, чтобы она себе случайно не навредила.
– Но, может, как-нибудь…
– Попрошу без пререканий! – сурово велела госпожа Фелиция. – Делайте, что вам велели!
– Лилли, не надо! – затряслась Грейс, вжимаясь затылком в высокую спинку
– Сами вы не справитесь, – отрезала повитуха, нависая над несчастной роженицей и одним движением оголяя ее тугой живот. – Сейчас обработаем, и…
– Да вы мне хоть обезболивающего дайте! – взвизгнула Грейс. – Наживую резать?! Совсем рехнулись?!
– По сравнению со схватками это не так страшно, – отозвалась акушерка, споро смазывая предполагаемое место разреза какой-то темной мазью. – Боль при родах – есть кара Божия, и принимать ее полагается со смирением, ибо говорится в Библии…
Лилли, побагровев до корней волос, вскочила на ноги:
– Нет уж, хватит! А ну пошла вон отсюда, старая кошка! Господь наказал Еву за ее грех, но моя госпожа тут не виновата! А будь моя воля, я б и вас, бабок повивальных, бессердечных, такие ж мучения испытывать заставила! Убери нож, грымза, и убирайся отсюдова! У меня самой четверо деток, и я, даст бог, без тебя управлюсь!
– Ваше сиятельство, – не поведя бровью, проговорила акушерка, – будьте так добры, выведите из спальни эту грубиянку. Она мне мешает… Ваше сиятельство?..
– Убирайтесь-ка отсюда сами, – после паузы твердо сказал адмирал. – Вместе со своим палаческим набором. Мой корабельный лекарь и то куда гуманнее вас.
– Как пожелаете! – гордо вздернула нос оскорбленная повитуха, сгребла разложенные на полотенце инструменты в кучу, бросила их в саквояж и удалилась, даже затылком выражая свое негодование.
Сэр Дэвид проводил ее взглядом и тяжело вздохнул:
– Сам не понимаю, зачем я ее выгнал. Она ведь лучшая акушерка графства. Я доверяю тебе, Лилли, как самому себе, но получится ли у нас?..
– Получится, – вдруг донесся из-под кровати надтреснутый голосок. – Одну я проморгал, но уж вторую-то – увольте!.. Мож, оно намеренно так повернулося?..
– Кто здесь?! – ахнули хором лорд и горничная.
Едва дышащая роженица слабо улыбнулась:
– Все в порядке. Это брауни… Он не обидит. И вы его… не обижайте… пожалуйста…
Она закрыла глаза и уронила голову на подушку. Лорд Кэвендиш побелел как полотно, Лилли в ужасе прижала ладошку ко рту, чтобы не закричать. А из-под кровати выкатился шерстяной комок в застиранном колпачке на макушке. Он взобрался на подушки, приблизил озабоченную мордочку к лицу Грейс и тихонько фыркнул:
– Да без сознания она, чего всполошились? Оно и лучше, пожалуй. Такое мое мнение… Эй, девка, ты чего застыла-то? Я ж не кусаюсь. Беги-ка в спальню леди Мак-Лайон, там у ей в сундуке саквояж с лекарствами. Неси. Пригодится… А ты чего рот раззявил, хозяин? Помогай! Раз уж бабку повивальную выгнал взашей, так самому придется теперь дочке помочь.
– Это моя жена, а не дочь…
– Да я не про родильницу, – хихикнул брауни. – Сам знаю, муж ты ей. Я про малышку внутри!
– А говорили, что будет мальчик…