Гончие Дзара

Титов Роман Викторович

— В чем смысл ваших слов?

— В том, чтобы ты ни думал, будто когда-нибудь сумеешь избавиться от навязчивого внимания со стороны. Знай, что за тобой всю жизнь наблюдали. Неявно, но пристально. Или отчего ты считаешь, будто твой брат, который не слишком-то и прятался, умудрялся ускользать от взгляда куатов и Серых Стражей? Вам это дозволялось. Но и только.

О ком он говорил, понять было непросто, но я, тем не менее, не доставил ему удовольствия подцепить мое любопытство на явно закинутый наугад крючок. Даже если эти могущественные «наблюдатели» и существовали, их интерес не помешал уничтожить Метару,

Сивера, Тулпара, Д’юму и Желтого Малыша. Они проморгали смерть Мекета. Как проморгали и мое путешествие на Шуот со всеми вытекающими. С таким послужным списком трудно вызвать серьезный интерес, а уж тем более благоговейный страх или хотя бы уважение. О чем я и сообщил Орре.

— Упрямец, — буквально прошипел он в ответ. — Но ты так или иначе намереваешься уничтожить Обсерваторию, разве нет?

— И что с того?

— А то, что именно это мне и нужно. Я хочу, чтобы Обсерватория была разрушена, а вместе с ней и весь Орден куатов. Разве ты сам не хочешь того же?

Уничтожения куатов? Не то, чтобы я был настолько кровожаден, хотя перспектива положить конец постоянным преследованиям с их стороны казался крайне заманчивой. Однако почему-то думалось, что с уничтожением Обсерватории, угроза куатов отпадет сама собой. Наивно, конечно. Но что поделать?

— Вы не сказали, что я получу от этой сделки, — заметил я, чуть успокоившись.

— Не сказал? — Орра в наигранной рассеянности почесал покрытый щетиной подбородок. — Ну, что ж… Твоя награда будет заключаться в том, что после того, как все завершится, тебя и тех, с кем ты сейчас путешествуешь, избавят от необходимости отвечать за последствия. Мы все обязуемся взять на себя и будем готовы ответить за каждое преступление, что совершим или совершили.

Я аж воздухом поперхнулся.

— Благородство крайней степени? И как ваше самомнение вам по ночам спать не мешает?

— Риши, — предупреждающе вставила Диана, но я даже ухом не повел.

— Риши, ты должен понять, — заговорил Орра, — что и у нас с Дианой есть перед кем отчитываться и наши поступки не являются личной прихотью. Все, что мы делаем, санкционировано Советом лордов, и за каждое принятое решение с нас обязательно спросят. Ты же получишь возможность избежать этой участи.

О Совете лордов я в свое время слышал не так уж и много, но знал, что он состоит из членов влиятельнейших домов Тетисс, а Орра там председательствует.

— С какой стати мне пугаться ваш Совет лордов? Я к Тетисс отношения не имею.

— Все так, мой мальчик, все так. Но каждый из нас в этой истории лишь исполняет свою роль. И у Дианы, и у меня есть обязательства, которые мы не вправе нарушать. Диана должна была принести твою голову. Фигурально выражаясь, разумеется. И все же она сохранила тебе жизнь и, как все мы теперь видим, не напрасно. Ты важен для этой истории, как никто другой. И именно поэтому, как только все должным образом разрешится, ты получишь возможность делать все, что заблагорассудится, не опасаясь косых взглядов и нападок со стороны. Может быть даже станешь называться героем, а не чудовищем. О тебе уже слагают легенды. То, что ты собой представляешь, твои способности, внушают ужас и благоговение. Нельзя допустить, чтобы они стали причиной массовой истерии. У нас достанет сил, чтобы помочь тебе этого избежать. Ты наконец заживешь, как нормальный человек.

У

меня уже была нормальная жизнь, хотел сказать я. До того, как Диана вошла в таверну и разрушила ее к чертям. Но вслух лишь прошептал:

— Я не человек.

Орра долго молчал. Возможно, переваривал услышанное. А может быть просто подбирал еще более подкупающие слова. Казалось, он впервые по-настоящему задумался над тем, с кем имеет дело. Я не хотел облегчать ему задачу, и все же проговорил:

— Допустим я соглашусь на ваши условия, милорд. С чего вы взяли, будто ваших сил окажется достаточно, чтобы одолеть весь риоммский флот? Как вы сами сказали, вместе они чрезвычайно сильны. Что есть у вас, чтобы это превзойти?

— На нашей стороне будет эффект внезапности. И кое-какие союзники. Тетисс не будет бороться с армией тьмы в одиночку.

А вот это заявление оказалось полной неожиданность. Настолько, что мне даже не удалось сдержать громкий хохот.

— Армия тьмы? Кто это придумал? А вы, стало быть, армия света, да? Какая прелесть.

Орра ничуть, однако, не смутился.

— Согласен, звучит слишком помпезно, — краешком губ улыбнулся он. — Но ведь главное — это суть, разве нет? Мне не нужно объяснять тебе, что будет значить для Галактики победа куатов. Они уже подмяли под себя риоммский Сенат, они уже правят половиной Галактики. Для завершения картины не хватает только Обсерватории и того, что она сможет им дать.

Суть заключалась в том, что он был прав. Куаты не раз наглядно доказывали, чего хотят добиться своими действиями. Безраздельное Галактическое господство — вот их главнейшая цель. И если Тетисс, ради достижения целей, сжигали города, то куаты без стеснения стирали бы целые звездные системы. Просто потому, что их воле воспротивились. Поэтому нельзя было допустить, чтобы они добрались до Обсерватории. Поэтому нельзя было допустить, чтобы они победили.

— Что ж, я согласен, милорд. Если вы гарантируете свое невмешательство в мои дальнейшие дела, я сыграю роль приманки.

Орра улыбнулся шире некуда.

— О большем, мой мальчик, я и не прошу.

Глава 27 По пятам

Дальше я не стал его слушать. Развернулся и, напоследок глянув в сторону Дианы, все еще притворявшейся, будто разговор с ее отцом не был подстроен нарочно, вышел из каюты.

В главном отсеке во всю кипела жизнь. Чшу’И колдовала на камбузе, мурлыча себе под нос веселую махдийскую песенку, пока отоспавшийся Изма крутился вокруг и то и дело принюхивался. На плите что-то бурлило и шкворчало, издавая очень даже аппетитные запахи.

— Я бы добавил еще щепотку, — приговаривал Изма, каждый раз при этом умудряясь уклоняться от полотенца, которым раздраженная Чшу’И его охаживала.

— Вот когда встанешь у плиты, будешь сыпать сколько хочешь, — ворчала махдийка, помешивая свое варево. Что она там готовила, спрашивать я не стал, предпочитая оставаться в блаженном неведении. Давно вызубренное правило, прежде часто поминаемое в таверне Мар’хи, всплыло в уме: иногда, если не знаешь, что ешь, на вкус оно куда приятней.

Старый мект еще немного поворчал, но все же уступил. Насупив брови и встопорщив чешуйчатые усы, он ловко увернулся от еще одного замаха и наконец заметил меня, смутился и тихо промямлил: