Гончие преисподней
Шрифт:
Это было похоже на две части головоломки, разрезанной на куски мозаики, которые внезапно сошлись; они идеально подходили друг к другу. У Аргедаса должен был быть такой сын, как Виже; отцом Виже мог оказаться только такой человек, как Аргедас.
Интересно, какой была его мать? Я ничего не знал о ней, но мне почему-то казалось, что она давно умерла. Наверное, потому что ни в отце, ни в сыне я не видел следов общения с матерью и женой.
– Дай мне решить это дело! Хватит тебе нянчиться с бабами. Ты – наместник и должен
Лицо Аргедаса начало краснеть. По всей видимости, это было у них семейной чертой.
Вблизи не было ни одного постороннего, в чьих глазах наместник должен был бы сохранять реноме. Но противостояние между отцом и сыном было для первого столь же важным, как и для второго.
Он не боялся потерять ни уважения других, ни власти над ними, он страшился, что может лишиться самого себя.
– Закрой рот, Виже! – крикнул Аргедас – Ты еще сопляк. Кто ты такой, чтобы судить, что мне делать, а чего не делать. Выполняй то, что я тебе сказал, и не смей перечить отцу.
Один из тех, кто сопровождал молодого апаша, протянул нечто похожее на «ого». При других обстоятельствах он не осмелился бы так выражать свои чувства. Происходящее настолько увлекло его, что он забыл об осторожности.
Отец и сын тоже не думали о ней.
– Эта сука издевалась надо мной на городском бульваре! – закричал Виже. – Ты знаешь об этом.
– Да, и я сказал, что ты сам в этом виноват. Я дал тебе отряд дружинников для того, чтобы вы устанавливали порядок, а не нарушали его.
– Как я могу устанавливать порядок, если ты не позволяешь мне?
Я сделал шаг к Виже и забрал у него арбалет. Он посмотрел на меня, его лицо вздрагивало.
– Власть не может быть беспредельной, Виже, – сказал я. – Твой отец это понимает, а ты – нет.
Он был в бешенстве. До него даже не дошло, что я брал у него магический арбалет. Его рука потянулась к поясу – не знаю, что он собирался оттуда достать. Второй там вряд ли смог бы уместиться.
Может быть, он хотел вынуть оттуда носовой платок и поплакаться в него.
Франсуаз не испытывала подобного любопытства, для нее не имело значения, что Виже пытается нащупать под серой кожаной полоской. Девушка пнула его ногой и вогнала руку апаша в его живот.
Теперь, если бы он немного постарался, то смог бы вытащить наружу свой желудок и высморкаться в него.
– Стерва, – простонал Виже.
Он боялся вытащить руку из-под пояса; ему казалось, что там останется половина пальцев. И у него имелись все основания для страха.
– Папа, она мне руку сломала! Сука… Франсуаз покачала головой.
– Вы плохо его воспитали, – констатировала она. Два его товарища попытались вступиться за Виже.
Наверное, ссора между их главарем и наместником глубоко впечатлила апашей, и они стали поступать так, как привыкли всегда, – вразрез с чувством самосохранения.
Люди так часто
Франсуаз ударила одного из апашей кулаком в пах; парень закричал так, словно его вставший член вколотили в тело, как гвоздь в деревянную балку.
Второй замахнулся, демонесса позволила ему нанести удар. Парень нанес воздуху сокрушительное поражение, девушка взяла его за руку и резко сломала ее.
У апаша еще оставались две ноги и рука, чтобы продолжать отстаивать свои честь и достоинство. Но он нашел, что в отступлении тоже есть приятные стороны. Парень отполз в кусты; боль в сломанных костях была очень сильной, и он вцепился зубами в ветки, чтобы не закричать.
– Простите ее, – сказал я. – Она не всегда умеет остановиться… В пять часов, наместник.
Аргедас не без гордости – а ее сложно было ожидать в таком человеке, как он, – произнес:
– Я не боюсь угроз, ченселлор. Или ваша девочка и мне повыбивает зубы?
– Она может, – заверил я. – Но я никогда не прибегаю к угрозам.
ГЛАВА 14
– Как мы заставим наместника отменить «Закон о беретах»? – спросила. Франсуаз.
– Разве то, что происходит в этом городе, не кажется тебе странным? – спросил я вместо ответа. – Борьба за власть, политическая оппозиция, уличные беспорядки – и все это вокруг такого ничтожного повода, как древний закон, который был забыт много сотен лет.
– Что же в этом странного? – отозвалась Франсуаз. – Для борьбы за власть не нужна причина. Сама власть – достаточный повод, Майкл.
Когда я постучал в высокие двери дома Карлиты Санчес, солнце уже нанизалось на шпиль кафедрального собора. Нам предстояло поспешить, если мы хотели закончить все к заседанию магистратского Совета, а вообще-то я полагал, что лучше поторопиться, нежели провести в Бармуте еще один день.
Калитку открыла маленькая нимфетка; она не казалась юной благодаря косметике и совершенно взрослому платью. Я задумался, отчего она не использует образ полувзрослой лолиты. Многие из тех, что посещают подобные заведения, возбуждаются при виде сексуальных малюток.
Позже я понял, что все-таки ошибался – люди, что ходили в дом Карлиты Санчес, были иного склада.
Да, они были подвержены пороку так же, как и любой человек, будь он жиголо или архиепископ. Но каждый человек понимает порок по-своему и по-своему предается ему. Я знаю множество таких, кто счел бы Франсуаз изврашенкой, и, пожалуй, столько же, кто считает ее закомплексованной скромницей.
В голову обитателей Бармута не могла прийти мысль о том, чтобы заниматься любовью с несовершеннолетней, – просто потому, что они считали это не обычным грехом, а грязью.