Гонец из прошлого (Посыльный 'серой стаи' - 1)

Задонский С.

Матвей Борисович достал небольшую продолговатую коробочку, нажал две кнопки и подошел к окну.

В глубине двора стояли два молодых человека и о чем-то оживленно разговаривали, незаметно наблюдая за входной дверью. Из подъезда вышел парень (рассыльный), достал папку с бланками заказов, карту Москвы, сверился с ней, затем сел в свой служебный "рено" - пикап с рекламой "доставка вкусной и здоровой пищи на дом" по бортам и выехал со двора.

Старик ещё раз нажал кнопку устройства, двое парней сразу же скрылись в арке соседнего дома.

К торту Матвей Борисович не притронулся - не тот возраст, да и сладкоежкой он никогда не был, соблюдал диету.

Вечером в дверь позвонила соседка

из квартиры напротив и передала большой пакет, завернутый в цветную бумагу. Она рассказала, что, когда возвращалась из булочной, расположенной неподалеку от их дома, её остановил симпатичный молодой человек в прекрасно сшитом костюме и попросил передать посылку с сюрпризом Матвею Борисовичу. Затем он сел в поджидавшую его иномарку (какую, она не заметила) и укатил.

Суздальский поблагодарил соседку и внес коробку в квартиру. С помощью того же устройства он вызвал ещё одного человека. Тот быстро появился из потайной двери возле ванной комнаты.

К слову, надо рассказать о квартире Матвея Борисовича. Суздальский проживал в просторной двухкомнатной квартире с высокими потолками и лепными карнизами - мечта любого гражданина бывшего СССР. Ее он получил вполне легально как ветеран Великой Отечественной войны, простояв в очереди около пятнадцати лет.

Большая комната, где жил он сам, была обставлена весьма скудно полуторная деревянная кровать с горкой подушек, старый платяной шкаф на кривых ножках, продавленный диван, такое же кресло, цветной телевизор "Рубин" и приемник "VEF" на подоконнике. На стене висело несколько пожелтевших фотографий, на которых с трудом можно было узнать хозяина квартиры.

Вторая комната, поменьше, была превращена Матвеем Борисовичем в рабочий кабинет. Все стены были уставлены застекленными шкафами с книгами. В дальнем от окна углу стоял дубовый стол сталинской эпохи, обитый зеленым сукном, на котором, кроме пресс-папье, размещался старый телефонный аппарат из черного эбонита. Кроме наборного диска, телефон имел восемь клавиш, которые светились, как белозубая улыбка на смеющемся лице негра.

Но главной особенностью было не это.

Еще в недавнюю эпоху вождя всех времен и народов эта квартира была построена и оборудована для конспиративной подготовки сотрудников одной из спецслужб. Если бы кто-нибудь попытался посмотреть или прослушать даже с помощью нынешних средств, квартиру, его ждали бы разочарование и полная неудача. Не смогли бы домушники и прочие злоумышленники попасть в неё через окна и двери, которые, кроме того что были бронированными, открывались специальными замками и кодами. Современная жизнь внесла ряд коррективов в оборудование жилища "заслуженного" пенсионера: Суздальскому пришлось поставить различного рода электронные приспособления от несанкционированного Матвеем Борисовичем посещения квартиры.

Но и это ещё не все. Точно такая же квартира, соединенная хитроумным переходом с квартирой Суздальского, была в соседнем подъезде. Она также принадлежала Матвею Борисовичу, вернее была записана на подставное лицо, а сдавалась скромной бездетной супружеской паре, к которой часто ходили в гости их однокашники по институту. Впрочем, почти никто не видел ни самих квартирантов, ни их гостей.

Весь этот квартирный комплекс достался Матвею Борисовичу после довольно сложной и дорогостоящей в финансовом отношении операции. Пришлось приложить максимум усилий, чтобы эта жилплощадь была списана с баланса одной из спецслужб в связи с "непригодностью для оперативной работы и проживания в ней", передана на баланс местного РЭУ, а городской совет выдал ордер на неё "активному участнику Великой Отечественной войны", приурочив эту акцию к очередной годовщине Победы над Германией.

В этот день в ней находилась группа помощников Матвея Борисовича, среди которых был

и специалист по разного рода взрывным устройствам. Его срочно вызвали для проверки переданного утром торта. Суздальский, поразмыслив, что торт - ещё не последний сюрприз, оставил взрывотехника в смежной квартире.

Получив доклад о содержимом коробки со вторым подарком Матвей Борисович встревожился не на шутку. В ней оказалось три бутылки грузинского красного вина "Киндзмараули" и несколько кусков свежего овечьего сыра.

Дело было в том, что по совету светил российской медицины Суздальский перешел на диету, которая заключалась в двухразовом ежедневном приеме стакана красного вина (предпочтительно марок "Киндзмараули" или "Хванчкара") с овечьим или козьим сыром. В конверте, приложенном к подарку, на принтере было напечатано короткое сообщение: "Извини, друг! Забыл, что ты давно уже не ешь сладкого. Поправляй здоровье - сейчас оно для тебя, пожалуй, самое главное. Курт".

Наглые намеки в записке чуть было не вывели из себя старика, но, мудро решив, что гибель его нервных клеток только на руку его неизвестному "доброжелателю", Матвей Борисович успокоился, сел за рабочий стол и набросал план обеспечения собственной безопасности, безопасности дела, которому он посвятил большую часть своей жизни, и противодействия пока неизвестному противнику. Обдумав сложившуюся ситуацию, он решил поговорить со своим помощником Вадимом Олеговичем Котовым.

Глава 8

...Праздничные дни прошли без лишних эксцессов: все ожидали выступлений националистов или провокаций экстремистов, но все обошлось.

Так как буквально накануне в консульском компьютере завелся вирус и его лечили кто как умел, получить доступ к базе данных консульского отдела не представлялось возможным.

– Тебе, дружище, легче отправить запрос в Москву, - посоветовал Степашин.
– Когда ещё вылечим нашу персоналку? А в Москве и гражданство твоего Трофимова проверят, и все его паспортные данные. Кстати, Сергей, мне наш охранник Саша говорил, что этот дед регулярно, раз в месяц, появлялся в посольстве, но, что странно, Саша не помнит, чтобы он обращался к нам за какой-либо помощью. Ты бы порылся в наших бумагах с обращениями граждан. Может, мы его нечаянно чем-то обидели?

– Мне он не жаловался.

– Вот придет на твое или мое имя ответ этому старику из администрации Президента или от самого "первосвященника", - Степашин выразительно указал большим пальцем в потолок, - тогда будем перерывать по листочку все наши дела, так что, друг мой, попотей немножко.

– Хорошо!
– скрывая недовольство, ответил Михайлов, представив, сколько документов ему придется переворошить.

Но в этом деле ему нежданно-негаданно помогла машинистка консульского отдела Зина. Оказывается, она, как её учили на компьютерных курсах, делала резервные копии базы данных обращений граждан в посольство.

Сергей, поблагодарив Зину и вручив ей плитку шоколада, схватил дискету и бросился искать свободный компьютер.

Изучив содержание дискеты, Сергей нигде не увидел установочных данных Трофимова. "Значит, он никогда в посольство лично не обращался. А теперь посмотрим коллективные письма и заявления".

Тут же компьютерная поисковая система представила ему информацию, из которой Михайлову стало известно, что фамилия Трофимова встречается двести шестнадцать раз. Сергей быстро указал для более конкретного поиска нужные имя и фамилию, и компьютер выдал ему, что Игорь Вячеславович Трофимов ставил свою подпись под коллективными письмами граждан восемнадцать раз. Причем фамилия Трофимова в базе данных всегда стояла на последнем месте, а организация, от имени которой было составлено восемнадцать обращений, имела довольно странное название - "Независимая группа ветеранов".