Гонки со смертью
Шрифт:
— Нет, это исключено. Просто невозможно.
— Койот убивает нас как раз по этой причине. Возможно или невозможно, но это факт.
Лицо ее напоминало выжатое в стиральной машине белье.
— Значит, Торренс был там в тот день?
— Да.
В дверях появился Дэн Хини в своем мятом костюме. Суэйзи кивнула ему, и он направился к нашему столику. Мы с отцом встали.
Она внимательно посмотрела на нас:
— Я не имею ни малейшего понятия, почему Торренс преследует вас. Но если окажется, что имею к этому какое-то
В устах любого другого человека я восприняла бы эти слова в переносном смысле, но относительно Суэйзи у меня такой уверенности не было.
Мы вышли на улицу вовремя — Джесси только-только подъехал. На нем была новая белая рубашка в синюю полоску и коричневые джинсы. Опустив стекло, он протянул отцу фирменный пакет магазина «Мэйси».
— Вот, старался подобрать похожую на вашу черную для гольфа.
— Спасибо. — Отец заглянул в салон машины. — А для Эван-то место найдется среди такого количества роз?
Джесси загадочно улыбнулся.
Отец потрепал меня по щеке:
— Вернусь, как только смогу. — Он поцеловал меня в лоб и повернулся к Джесси: — Отрасти себе глаза на затылке, сынок. Я на тебя рассчитываю.
— Эй, сладкий! Не хочешь поразвлечься?
Женщина заглядывала в открытое окно машины и улыбалась Койоту. Дряблое тело старой шлюхи. Лет сорок, никак не меньше — судя по отвислым грудям, обтянутым малиновым топом. Из-под крашенных перекисью волос виднелись отросшие корни — неряшливая смесь черноты и седины. Не стервозная, не особенно вульгарная, она не походила на приезжих сучек из Миннесоты, выползающих на дорогу с наступлением темноты. Просто очень устала. И ведь торчит же на улице средь бела дня!
Он высунулся из окошка — эдакий мистер Рогоносец, оказавшийся по делам в южной Калифорнии.
— Посмотрим, может, и хочу. А у тебя есть местечко на примете?
Договориться-то на самом деле было не просто — ведь он не мог себе позволить ни в отеле, ни в переулке, ни в этой машине. Он уже от трех проституток отказался только потому, что им некуда было его отвести.
— Можно у меня, — сказала она.
— А это далеко?
— Да нет, возле дороги.
Он улыбнулся и открыл дверцу. Женщина села в машину.
— Полтинник за первый час, стольник, если до вечера, и анальным сексом я не занимаюсь.
— А у тебя там спокойно? Нам никто не помешает?
— Не волнуйся, спокойно, как в могиле. А тебе нравится, когда спокойно?
Он посигналил и съехал с обочины.
— Спокойно — это в самый раз.
Глава 17
В три часа дня мы с Джесси подъехали к моему дому. Здесь было значительно прохладнее, чем в самом Лос-Анджелесе, небо казалось более синим, а город — более спокойным. За домом высились зеленые лесистые горы, с детской площадки доносился радостный визг ребятни.
Я
— Через полчаса я должна собраться и смотаться отсюда. Буду у тебя вечером.
Он хотел выйти следом и потянулся за своими подпорками:
— Я с тобой.
— Ладно. Я же вижу, как тебе не терпится рвануть по магазинам и поскорее начать собирать приданое для малыша. Компакт-диски Джимми Хендрикса, юридический словарь Блэка, DVD с Бивисом и Батхедом, ну и всякое такое важное добро.
Он открыл ключиком бардачок.
— На-ка вот, положи «глок» к себе в рюкзак.
Я огляделась по сторонам. Улица словно вымерла. Никки с Карлом были на работе, да и Мартинеса с сыновьями не видать, равно как и их грузовичка. Ветерок щекотал мои голые плечи. Я положила пистолет в рюкзак.
Он выгрузил на асфальт коляску, пристегнул к ней колеса и выбрался из машины.
— И нечего глумиться над Бивисом и Батхедом. Это целый культурный пласт. Мы купим себе домашний кинотеатр.
Я схватила в охапку три дюжины алых роз, лежавших на заднем сиденье, и мы направились к калитке.
Он улыбался.
— Хотя нет. Малышу, наверное, лучше начать с «Багз Банни». Потом пусть смотрит «Роудраннера» и «Симпсонов».
Малышу. Ну надо же! Его радость передалась мне.
— А что касается музыки, то Клэптона надо начинать слушать раньше, чем Хендрикса. Хотя погоди-ка. Может, даже лучше начинать с «Криденс».
Джесси катил на своей коляске, как скорый поезд. Он всегда так расправлялся с неопределенностью — общался, работал, обсуждал политику, плавал по три мили — в общем, шевелился, постоянно был в движении. Но такой прыти я за ним еще не замечала.
— Но пункт номер один — это уроки плавания. Дети — прирожденные пловцы, поэтому мы своего малыша понесем в бассейн сразу из родильной палаты. Ой! Да нет же, я придумал! Мы устроим роды в воде. — От радости его явно начинало заносить. — С другой стороны, если подумать хорошенько, то заставлять тебя рожать в воде — это все равно что купать кошку. Ты же ведь кусаться начнешь, как только дойдет до дела.
И во всей этой милой трескотне — «Как ты себя чувствуешь?», «У тебя все в порядке?», «Не хочешь остановиться и передохнуть?» — ни разу не прозвучало одного вопроса, даже намека на него. А вопрос-то был куда какой важный и… очень поганый — его ли это ребенок?
Любой, взглянувший на эту ситуацию с логической точки зрения, пришел бы к двум версиям, объясняя себе, как я могла забеременеть. Первая — опасения насчет его бесплодия оказались напрасными. Вторая — хорошо в любом случае.
Но в голову его не закрадывалось и капли сомнения. Я не улавливала напряжения в его взгляде, в словах или в этой лукавой улыбке, которая теперь не сходила с его губ. Я видела только одно — он верит мне на все сто процентов. И уже не в первый раз благодарила судьбу за то, что свела меня с ним.