Горбун, Или Маленький Парижанин
Шрифт:
Сидализа отнюдь не обиделась. Она взяла табакерку и ласково потрепала возмущенного барона по старческому подбородку. После этого сделала пируэт и исчезла.
— Куда мы идем? — повторил господин Барбаншуа, задыхаясь от негодования. — Что бы сказал покойный король, увидев такое?
А за столом, где шла игра в ландскнехт, закричали:
— Проиграл, Шаверни! Опять проиграл!
— Плевать, у меня есть еще мои земли в Шанейле. Иду на все.
— Его отец был храбрым солдатом, — заметил барон де Барбаншуа. —
— Принцу Гонзаго.
— Упаси нас Боже от итальянцев!
— А что, немцы лучше, барон? Скажем, граф фон Хорн, колесованный на Гревской площади за убийство?
— Родич его высочества! Куда мы идем?
— А я вам скажу, барон: кончится тем, что на улицах будут резать при свете дня.
— Уже началось, барон! Вы разве не слышали новость? Вчера около Тампля убили женщину, некую Лове, ажиотерку.
— А сегодня утром из Сены у моста Нотр-Дам вытащили сьера Сандрие, служащего казначейства военного министерства.
— Его прикончили, потому что он слишком громко высказывал свое мнение об этом проклятом шотландце, — почти шепотом сообщил господин де Барбаншуа.
— Тс-с! — остановил его господин де ла Юноде. — За неделю это уже одиннадцатый!
— Ориоль! Ориоль! На выручку! — закричали игрока
В шатер как раз вошел кругленький откупщик. Он был в маске и его до нелепости богатый костюм способствовал тому, что он пользовался огромным успехом, в котором было немало издевки.
— Поразительно, — бросил он, — все меня узнают!
— Потому что второго Ориоля нет! — воскликнул Навайль.
— А дамы считают, что вполне хватает и одного! — добавил Носе.
— Завистник! — закричали со всех сторон. Ориоль осведомился:
— Господа, вы не видели Нивель?
— Подумать только, наш бедный друг вот уже восемь месяцев тщетно умоляет позволить ему занять место банкира, которого наша дражайшая Нивель выставила на посмешище и сожрала! — с чувством произнес Жиронн.
— Завистник! — раздалось опять.
— Ориоль, ты виделся с Озье?
— Получил дворянскую грамоту?
— Узнал имя своего предка, которого ты отправил в крестовый поход?
Все расхохотались.
Господин де Барбаншуа молитвенно сложил руки, господин де ла Юноде промолвил:
— Барон, эти дворяне смеются над самым святым!
— Куда мы идем? Господи, куда мы идем?
— Пероль, — объявил низкорослый откупщик, подойдя к карточному столу, — я ставлю против вас пятьдесят луидоров, поскольку мечете вы, но подтяните повыше свои манжеты.
— Вы что? — возмутился управляющий господина Гонзаго. — Милейший, я шучу только с равными себе!
Шаверни глянул на лакеев, собравшихся за крыльцом, ведущим в апартаменты регента.
— Черт возьми! — бросил он. — Эти прохвосты, судя по их виду, явно скучают. Таранн, сходи за ними, чтобы
На сей раз управляющий ничего не слышал. Он сердился, только когда его в чем-то уличали, и удовлетворился тем, что выиграл у Ориоля пятьдесят луидоров.
— Бумажки! — продолжал возмущаться господин де Барбаншуа. — Везде одни бумажки!
— Барон, пенсию нам платят бумажками!
— Арендную плату тоже. А чего стоят эти клочки бумаги?
— Серебро исчезает.
— Золото тоже. Хотите знать мое мнение, барон? Мы катимся к катастрофе.
— Совершенно верно, сударь! Именно катимся! — воскликнул де ла Юноде, лихорадочно пожимая руку де Барбаншуа. — Баронесса точно такого же мнения.
На фоне восклицаний, смеха, шуток раздался голос Ориоля:
— Знаете новость? Потрясающая новость!
— Выкладывай свою потрясающую новость!
— Держу пари, вам ни за что не угадать! Даже не пытайтесь.
— Господин Лоу принял католичество?
— Герцогиня Беррийская пьет только воду?
— Герцог Мэнский попросил у регента приглашения на бал?
Были высказаны еще десятки столь же невероятных предположений.
— Не угадали, дорогие мои, все пальцем в небо, — объявил Ориоль. — И никогда не угадаете. Принцесса Гонзаго, неутешная вдова герцога де Невера, Артемизия, облаченная в вечный траур…
Услышав имя принцессы Гонзаго, старички навострили уши. А Ориоль, сделав многозначительную паузу, закончил:
— Так вот, Артемизия наконец допила чашу с пеплом Мавсола. Принцесса Гонзаго здесь, на балу.
Раздались возгласы недоверия. В такое действительно невозможно было поверить.
— Я собственными глазами видел ее, — заверил толстяк-откупщик. — Она сидела рядом с принцессой Палатинской. Но я видел еще кое-что стократ невероятней.
— Что? Что? — раздалось со всех сторон.
Ориоль раздулся от важности. К нему было приковано всеобщее внимание.
— Я видел, — заговорил он, — причем мне это ничуть не померещилось, я был в ясной памяти и твердом рассудке, так вот, я видел, как двери регента не открылись перед принцессой Гонзаго.
Настала гробовая тишина. Новость была крайне важная для всех. Все стоявшие вокруг ландскнехтского стола надеялись сделать состояние с помощью Гонзаго.
— И что в этом странного? — бросил Пероль. — Государственные дела…
— В это время его королевское величество не занимается государственными делами.
— И тем не менее если какой-нибудь посол…
— У его королевского величества не было никакого посла.
— Ну, может, новое увлечение…
— Его королевское величество был не с дамой. Ориоль решительно и определенно отвергал любое предположение. Общее любопытство достигло предела.