Горбун
Шрифт:
— Посчитай количество человек, поставь на стол приборы, — начала перечислять Нонна, и мне стало невыносимо скучно, — потом отнеси на стол эти салатники…
В комнате Хансен разговаривал с горбуном. При моём появлении Денди вильнул хвостом.
— Господин Дружинин говорит, что вы будете поминать убитого, — обратился ко мне полицейский.
— Да, звонила хозяйка дома и попросила накрыть на стол.
— Нехорошо, когда в доме, где случились убийства собираются люди, — заметил Хансен.
Я с ним согласилась, но и он, и я понимали,
— Я возьму с собой графин, — сказал полицейский. — Ключ я тоже возьму. Преступник должен был иметь возможность взять настоящий ключ, чтобы сделать поддельный.
— А нельзя подобрать более или менее подходящий ключ и попросту подогнать его к замку? — спросила я, доставая банки с огурцами, баклажанами и грибами.
— Вы знаете, как это сделать? — подал голос Дружинин.
Он сидел в кресле, ещё более осунувшийся, чем прежде. Ему явно было очень нехорошо, но это не помешало мне судить о нём объективно. Что ни говорите, а горбун легко мог воспользоваться ключом Мартина и сделать себе дубликат. Однако попробуй это докажи!
— Я где-то читала, кажется, даже у Диккенса, что можно нанести на поверхность металла воск, а потом осторожно ввести ключ в замок и постараться повернуть: на воске останется след, по которому и надо подточить ключ.
— Вы пробовали? — поинтересовался горбун.
— Не пришлось, — с сожалением призналась я.
— И не пытайтесь, — посоветовал полицейский. — Всё равно ничего не выйдет.
— Меня удивляет умение Жанны из любой книги выделить главное, — заметил Дружинин, приоткрыв глаза.
— А меня удивляет нездоровый интерес, с которым всегда выслушиваются технология подделки ключа, способы отключения сигнализации или открывания чужой машины, — парировала я.
— Почему бы не принять к сведению полезный совет? — возразил Дружинин, смеясь. — Я очень люблю послушать знатока. Как вы сказали? Открывания чужой машины?
— Не открытия же! Кстати, а как правильно сказать?
— Вы у меня спрашиваете?
— Подумаешь! Сухотина-Толстая написала в дневнике: "Пиша эти строки". И ничего. Дочери Толстого всё дозволено.
— А вам — нет, — подхватил переводчик. — К счастью, когда я читал начало вашей повести, я не заметил таких оборотов. Может, когда вы мне дадите продолжение, я их обнаружу… Ладно, считайте, что я ничего не сказал.
Хансен посмеялся вместе с нами, хотя и не вник в тонкости разговора, а сам всё поглядывал на стол.
— Что это у вас, Жанна? — спросил он.
— Баклажаны, — объяснила я. — А это грибы, гордость Иры.
— Это очень вкусно? — спросил Душка, выдавая грех чревоугодия.
— Да, — подтвердила я. — Пища богов. Может, вы останетесь с нами, господин Хансен?
Тёмные глаза горбуна с неожиданной остротой вонзились в меня, но тотчас он вновь расслабился и лениво перевёл их на полицейского.
— К сожалению, не могу, — отказался Хансен. — Много работы. Вы говорите, это вкусно?
Мне как-то
— Хотите попробовать? — спросила я.
— Если это не нарушит ваших планов, — согласился Душка, подходя. — Вдруг их надо открывать перед самой подачей на стол.
— Их можно открывать в любое время, — ответила я, уходя за открывалкой.
Ларс не пожелал уступить мне честь самой открыть банку, а Нонна ловко вырвала из моих рук инициативу и отправилась собственноручно накладывать Душке грибы, должно быть, испугавшись, что от усердия я вывалю на его тарелку сразу половину банки. Отрезав два куска хлеба и схватив тарелку и вилку, она соблаговолила вспомнить о моём присутствии только в комнате.
— Жанночка, сходи, пожалуйста, с Петером за вином, — попросила она.
Я оглянулась: датчанин стоял за моей спиной, несомненно, уже предупреждённый об идее моей подруги. Горбун настороженно смотрел на нас.
— Нонн, Ира сказала, что вино есть в холодильнике, — напомнила я.
По губам горбуна скользнула улыбка.
— Жанночка, — очень ласково обратилась ко мне Нонна, а сама так и прибила меня взглядом, — в холодильнике вина недостаточно.
Уходить в какой-то дурацкий магазин, когда готовилась дегустация грибов!
— Но я же ничего не смыслю в вине, — сделала я последнюю попытку отвертеться.
— Заодно купите что-нибудь к чаю, — жёстко сказала Нонна, и я поняла, что пути к отступлению отрезаны.
— Ладно, через пять минут, — пробормотала я.
Привлечённый всеобщей суматохой, в комнату с полотенцем в руках зашёл мистер Чарльз. Денди, опасавшийся, что пропустит какое-то из ряда вон выходящее зрелище, выдвинулся на середину комнаты. Горбун с насмешкой покосился на меня и перенёс внимание на тех, кто столпился вокруг стола.
— Это пища богов, — повторил заворожено глядевший на банку Хансен.
— Открываю, — торжественно провозгласил Ларс, и все затаили дыхание.
В наступившей тишине металл тихонько лязгнул о металл, потом раздался такой звук, словно наружу выплеснулся фонтан, и уже затем мы были оглушены ужасающей вонью. Ларс вскрикнул, а я возблагодарила судьбу за то, что она вычеркнула меня из списка главных действующих лиц.
Нонна рванулась открывать окно, Денди гибкой тенью вылетел в прихожую, но чиханье его не смолкало, Ларс застыл, держа банку в вытянутой руке, мистер Чарльз усиленно махал полотенцем, выгоняя отравленный воздух, что было бессмысленно, поскольку источник запаха оставался тут же, а бессовестный горбун хохотал, сжав голову руками. Хохотал и даже не пытался помочь нам проветрить помещение! Всё-таки он был отпетым негодяем, и его сущность проглядывала в каждом его поступке.