Горбун

Кузнецова Вероника Николаевна

Денди проследил, как я налила для него в миску воду и поставила у двери, расстелила одеяло на полу в прихожей, зашёл в гостиную и с задумчивым интересом взглянул на диван, по которому я похлопала рукой, а потом след в след двинулся за мной в мою комнату. Меня начинало беспокоить столь повышенное внимание к своей особе.

— Место! — строго сказала я и хотела было произнести наудачу: «Place», но зазвонил телефон.

Я знала, что непонятная спешка может не понравиться собаке, поэтому шла неторопливо и очень спокойно, будто и не слышала за своей спиной мягкую поступь мощного зверя. Только взяв трубку, я

позволила себе оглянуться: чёрный пёс стоял рядом и внимательно следил за каждым моим движением.

— Вас долго не было, Жанна, — сказал Ларс. — Я уж начал беспокоиться.

— Я вернулась минут десять назад, — уточнила я.

— Вы весь день были с дядей Леонида? Какое он произвёл на вас впечатление?

— Очень приятный и милый человек.

Мне, и правда, мистер Чарльз очень понравился, но, вместе с тем, мне было его безмерно жаль. Каково ему будет узнать, на что способен любимый племянник!

— Так что день прошёл хорошо?

— О да, очень! Но я не ожидала, что вы будете дома. Нонна тоже приехала?

— Нет, — ответил Ларс. — Моя жена не захотела оставлять Ирину одну. Нонна — очень заботливая женщина. А я вернулся, чтобы отдохнуть. Всё-таки отравление не прошло для меня незаметно.

Мне хотелось расспросить, как прошли похороны, но я постеснялась и решила отложить это до возвращения Иры.

— Леонид остался там или вернулся?

— Вернулся. Я потому и позволил себе приехать… Извините, Жанна, может, вы и не знаете, Ирина могла вам не сказать… — замялся Ларс. — Нам кажется, что надо остерегаться Леонида… Вам-то ничего не грозит в прямом смысле… — Бедняге-писателю было очень неловко, и у него даже вырвался нервный смешок. — Опять мы с вами возвращаемся к прежней теме.

Такой поворот разговора меня устраивал. Прошлые, а особенно последнее, предупреждения Ларса оставили очень неприятный осадок, но мне всё-таки хотелось выяснить, что же конкретно произошло между Дружининым и моей подругой.

— Ларс, а не могли бы вы прямо рассказать мне, в чём всё-таки дело?

Датчанин вздохнул.

— Могу, но при условии, что Ирина никогда не узнает о том, что я вам сейчас скажу, иначе она мне не простит. Даже Нонна ни о чём не подозревает.

— Обещаю.

— Если в двух словах, то, когда Мартин женился, Леониду очень понравилась Ирина, и он… как бы это сказать… стал приставать к ней с определёнными предложениями. Ирина долго не решалась говорить об этом с мужем, Мартин ведь очень любил Леонида, а когда поняла, что семейная жизнь не задалась, стала жаловаться на ухаживания Леонида. Мартин в это время очень много пил, был полностью под его влиянием и обвинил во всём саму Ирину. Вы уже знаете, что они расстались. Перед самым вашим приездом Леонид усилил атаку, а Ирина была так измучена всеми неприятностями, что поговорила с ним слишком резко и, к сожалению, высказала такие вещи, что он её возненавидел. Потом были убиты девушка и Мартин, чуть не отправился на тот свет я… да и вы, Жанна, не погибли по счастливой случайности. Вас, можно сказать, спасла моя неловкость, ведь, не урони я пирожное на землю, вы были бы отравлены. Я не могу открыто обвинять Леонида, потому что никакими доказательствами мы не располагаем. Только очень уж подозрительно, что всё это случилось сразу же после его знаменательного разговора с Ириной. Дай Бог, чтобы

я ошибся!

Да, куда было первоначальному сюжету моей повести до реальности! Хорошо, что я изменила характер своего героя. Теперь выдуманный образ благородного горбуна будет моим спасением от размышлений о Дружинине.

— Только прошу вас, Жанна, не подавайте виду, что вы посвящены в эту тайну. Ирине будет невыносимо об этом думать, потому что кое-какие подробности я вам не рассказал и не расскажу. Когда Ирина говорила о них, она плакала.

— А нельзя поставить в известность полицию? — спросила я.

— То есть рассказать эту историю? Но ведь никакого результата не будет. Попробуйте доказать, что в убийствах замешан Леонид. Часто я сам в этом сомневаюсь.

Не знаю почему, но мне бы очень хотелось, чтобы мы ошибались, наши подозрения были чудесным образом опровергнуты и преступником оказался неизвестный мне человек.

— Я тоже, — согласилась я. — Особенно, когда с ним разговариваю.

— Я это заметил, — признался Ларс. — Леонид умеет располагать к себе, но меня тревожит, что он проявляет такое внимание к вам. Может быть, он делает вид, что вы ему нравитесь, чтобы иметь доступ в дом? Не огорчайтесь, ведь это всё-таки лучше, чем, если бы его интересовали действительно вы, иначе могла бы повториться история с Ириной. Я, как видите, слежу за ним и, мне кажется, что, в действительности, вы ему не нравитесь, я хотел сказать, нравитесь не так, как нравилась Ирина. Но на всякий случай, вы его всё-таки остерегайтесь.

Если бы Ларс знал, какой болью отзывалось во мне каждое его слово! Вновь я ощущала себя всего лишь глупой ширмой, которой достаточно сказать несколько комплиментов, чтобы она с радостью встречала презирающего её человека.

— Если говорить честно, Ларс, я его боюсь, — сказала я, чувствуя, с каким трудом мне удаётся сохранять видимость спокойствия.

— Не вы одна, — горько добавил датчанин.

— А может, мне лучше переехать в отель?

Я знала, что этим обрекаю себя на настоящий голод, потому что оставшихся денег едва хватило бы на оплату самого дешёвого номера, но сейчас прежде всего приходилось думать о проблемах подруги, а не о своих удобствах.

— Как советовал вам Леонид? — тотчас спросил Ларс. — А вам не кажется, что это сыграет ему на руку?

— Но ведь тогда для него будет закрыт путь в дом, — возразила я.

— О, не беспокойтесь, пройти сюда он сумеет, но зато мы не сможем за ним наблюдать. Вы ему в чём-то очень помогаете, поддерживая с ним хорошие отношения, но ещё больше мешаете своим присутствием.

— А если отказать ему от дома? — предложила я.

— Толку от этого не будет никакого, но тогда мне придётся опасаться, что свою ненависть он перенесёт на вас. Нет, пусть всё остаётся как есть, только будьте настороже. Кстати, он вам сегодня звонил?

— Нет.

— Странно. Я ожидал, что он сразу же бросится к телефону. Ничего, ещё позвонит.

— По-моему, уже поздно. Скорее всего, он позвонит утром.

Ларс засмеялся.

— Это намёк? — спросил он.

— Ну что вы! — запротестовала я. — Меня радует, что вас интересует, всё ли у меня в порядке.

— А меня будет тревожить, если он не позвонит, — хмуро заметил писатель. — Как бы он опять туда не уехал. Мне страшно за Ирину.