Горчаков. Пенталогия
Шрифт:
— Дед! Послушай, это очень важно! – зашипел я, прикрывая трубку рукой. – Воронцовы не убивали…
— Саша, это ты послушай. Сегодня утром я потерял внука, наследника рода. И если что–то случится и с тобой – я могу этого просто не пережить. Понимаешь?
В голосе деда не было даже тени гнева. Будто весь фамильный Горчаковский темперамент разом улетучился, и я услышал не грозного вождя, готового бросить свое воинство на штурм вражеской цитадели, а самого обычного старика – только донельзя хмурого и устало-сосредоточенного. Наверняка даже сейчас, разговаривая со мной, он дергал десятки, если не сотни невидимых веревочек,
Он действительно вымотался – настолько, что сам уже больше всего на свете хотел закрыть глаза. Проспать часов двадцать, проснуться в усадьбе в Елизаветино, подхватить с кресла у кровати любимую трость, выкурить натощак трубку и спуститься в гостиную.
И встретить Костю.
— Дед, понимаю. – Я заговорил еще тише, на всякий случай оглядываясь в сторону зала. – Но тебя… нас всех обманули! Кто–то втягивает род в войну, у него свой человек… Это Колычев подстроил убийство Кости! А теперь скидывает акции! Помнишь, когда Воронцов вызвал меня на…
— Саша.
Я поперхнулся и стих. Дед влил в телефонную трубку столько силы, что горло будто схватили ледяными пальцами. Я закашлялся, с трудом вдохнул, попытался сказать еще хоть что–то – но так и не смог.
— Не знаю, что именно тебе удалось выяснить, но поверь – сейчас это не имеет особого значения. – Дед говорил неторопливо, будто объясняя что–то неразумному подростку – каковым меня, видимо, и считал. – Уже скоро все закончится.
Старый ты маразматик! Высуни уже голову из своей дурацкой войнушки – и послушай! Нас всех развели как…
— Кто-нибудь знает, где ты?
Дед чуть ослабил хватку – но ровно настолько, чтобы я кое-как смог выдавить всего несколько слов.
— Нет… Дед, я не…
— Вот и славно. – Ледяные пальцы на горле снова сжались. – Если тебя до сих пор не нашли – лучше там и оставайся… Хотя бы несколько часов. И очень тебя прошу, Саша – ради всего святого – перестань изображать из себя этого твоего… как его там – Бэтмена!
Кого?! Вот так дед…
Когда в трубке послышались короткие гудки, я, наконец, смог свободно вздохнуть. Разговор состоялся, но никакой ясности не прибавил – скорее наоборот. Дед или решил, что я тронулся умом… или, что более вероятно, знал что–то, о чем я пока не мог даже догадываться. И все еще собирался действовать: быстро, решительно и невзирая на любые возможные последствия. То ли я выложил недостаточно крупный козырь, то ли…
Черт!
Вздохнув, я повесил трубку, вышел обратно в зал и уселся за единственный пустующий столик – прямо у раскрытого окна под низким потолком. Оттуда слегка поддувало – вечер обещал быть не таким уж теплым – но мне было все равно.
Дела шли хуже некуда. И я ничего не мог изменить – даже если бы заявился на Мойку с «наганом» в руке, чтобы украсить мозгами почтенного Сергея Ивановича паркет в гостиной. Там, в клубе, мозаика в голове почти сложилась – но только лишь для того, чтобы через какие–то двадцать минут вновь разлететься на кусочки. Я снова не понимал вообще ничего.
Кроме того, что через час или два дед превратит центр Питера в горячую точку.
— Вот. Кушай.
Подавальщица – а скорее сама хозяйка, та самая, в синей
— Кушай, кому говорят. Вон худой какой… И глаза голодные.
А почему бы, собственно, и нет? Война войной – но от одного только запаха еды желудок тут же напомнил, что я ничего не ел уже несколько часов.
— Ладно. – Я полез в карман куртки. – Сейчас…
— Не надо. – Хозяйка махнула рукой. – За счет, так сказать, заведения… С деньгами у тебя явно негусто.
Хм. Зато с конспирацией, похоже, все отлично. Здорово же я замаскировался, если добродушная тетка из чебуречной приняла меня то ли за беспризорника, то ли еще за кого.
— Благодарю вас, сударыня. – Я осторожно взялся за обжигающе-горячую корочку с края. – Вы очень добры.
— Да какая я сударыня. – Хозяйка рассмеялась и уселась напротив. – Тоже мне… Простая женщина. У меня сын тебе ровесник… Я уж сразу чую, когда у него чего стряслось. Вот и у тебя, гляжу, тоже.
Не то, чтобы мне так уж хотелось с кем–то болтать – но раз уж угостили…
— Это точно, — вздохнул я.
— Ты, главное, не хандри. Последнее это дело. – Хозяйка погрозила пальцем. — Всякое случается – так потом и образуется. Мир не без добрых людей. Иногда даже тот выручит, от кого совсем и не ждешь…
Она говорила что–то еще, но я уже не слушал. Так и застыл – с чебуреком в руках, даже не проглотив, что успел откусить.
Выручит. Тот, от кого не ждешь. Ну конечно!
— Спасибо. – Я рывком поднялся, едва не уронив стул. – Вы даже не представляете, как помогли, сударыня!
— Господь с тобой… — Хозяйка испуганно отшатнулась. – Ты куда это собрался? Доел бы хоть…
— Прошу меня простить… пора! Дела не ждут
— Глупость ты какую–то задумал, родненький. – Хозяйка всплеснула руками. — По глазам вижу!
— Еще какую, сударыня, — усмехнулся я, натягивая мятую кепку. – Еще какую.
Глава 36
Когда я свернул в Державинский проезд, уже понемногу начинало темнеть. Добирался долго – чуть ли не полчаса, хотя дороги от Гороховой было всего километра на три. Осторожничал: делал крюк, объезжая по маленьким улочкам. На Загородный и Забалканский я не совался – там наверняка стояли городовые. Отсутствие номеров и необычный внешний облик машины в полумраке уже не так бросались в глаза, но даже сейчас Настасьино творение заставляло оглядываться прохожих могучим рокотом. Я едва придавливал газ, неторопливо катясь на холостых оборотах – но все равно выходило громко.
Остановившись у решетки Державинского сада, я заглушил мотор и принялся озираться по сторонам. Ни полицейских машин, ни черных «барж» Третьего отделения не было видно – только парочка крохотных легковушек. Но это мало что значило: и городовые, и сам Багратион вполне могли оставить людей даже здесь.
И не только они.
Я бы, наверное, сделал именно так. Цитадель Воронцовых – двухэтажный дом на Фонтанке – была не так уж близко. Метрах в ста за поворотом на набережную, до которой я так и не доехал. Но если бы кто–то искушенный в тактике городских боев решил напасть – наверняка не стал бы бить прямо в лоб. Зашел бы с тыла, с флангов… Вряд ли через Забалканский – слишком заметно. Скорее уж через дворы на Первой Измайловской.