Горчаков. Пенталогия
Шрифт:
Жить он определенно хотел.
– Княгиня дома? – Я указал стволом на дверь. – Здесь?
Короткий кивок.
– Внутри есть охрана?
Еще один.
– Много? – Я огляделся по сторонам и чуть ослабил хватку. – Где покои княгини?
– На втором этаже. – Прошептал дрожащим голосом мой пленник. – Ее сиятельство там, а больше никого нет… Все внизу! Дяденька, пожалуйста…
– Сам ты дяденька, – буркнул я, размахиваясь.
Не знаю, что бы я стал делать, попадись на его месте ребенок или женщина. Парнишка даже не попытался прикрыться или увернуться, и рукоятка «нагана» ударила точно в висок.
И лучше не тратить его на ненужное милосердие.
Прикрыв за собой дверь, я прошел через какую–то подсобку и осторожно выглянул в коридор. Там было темно, но из широкого проема в десятке шагов лился мягкий свет. Вряд ли полноценная люстра – скорее ночник или что–то в этом роде. Судя по голосам, в гостиной дежурили несколько человек.
И чтобы попасть на лестницу в конце коридора, мне придется как–то пройти мимо них.
Повезло – снова. Трое мужиков сидели ко мне спиной и вполоборота, склонившись над низким столиком, и увлеченно рубились в преферанс. Их винтовки стояли у стены в нескольких шагах. При желании я бы, пожалуй, мог стащить обе вместе с револьвером на тумбочке у входа – и картежники бы даже не оглянулись.
Андрей Георгиевич бы за такое повесил – возможно, даже не фигурально выражаясь.
Под ногой не скрипнула ни одна ступенька. Похоже, завхоз в этом доме – в отличие от безопасников – свое дело знал. Я бесшумно поднялся наверх, прошел через кое-как освещенный крохотный зальчик и направился к единственной двери.
Которую любезно приоткрыли будто бы специально для меня. Я даже на всякий случай еще раз проверил все вокруг – но ничего похожего на охранные заклятья так и не увидел.
Что ж… Не будем заставлять ее сиятельство ждать.
Скользнув за дверь, я сделал несколько шагов – чтобы не стоять на свету – и замер. Глаза понемногу привыкали к полумраку, и я сообразил, что оказался то ли в спальне, то ли в будуаре. Кровати я не увидел, но огромный кожаный диван напротив окна вполне сгодился бы и для приема гостей, и для сна.
Но куда больше мое внимание привлекло тело рядом с ним.
Рослый мужчина в рубашке с закатанными рукавами лежал на спине, раскинув руки. Его горло перечеркивала широкая темная полоска, из которой на пол уже успела натечь целая лужа…
– Забавно.
От неожиданности я едва не подпрыгнул. Уже дернулся, чтобы развернуться, вскинуть «наган» – но вовремя сообразил, что ничего подобного сейчас лучше не делать.
Если уж имел глупость не смотреть по сторонам и дать захватить себя врасплох.
– Дивные дела творятся в Петербурге, – продолжил мягкий и как будто чуть усталый женский голос. – Неужели старик Горчаков выжил из ума настолько, чтобы отправить за мной собственного внука?
Глава 37
– Уверяю… – Я осторожно поднял руки вверх, – все не так, как вы могли бы подумать… Ваше сиятельство.
За спиной раздался едва слышный смех. Женщина – сама княгиня Воронцова, кто же еще – ничуть не испугалась, хоть и наверняка даже в темноте
Я стоял к Воронцовой спиной и даже под Ходом едва ли успел бы развернуться и выстрелить. И, судя по телу на полу, княгиня вполне могла защитить себя даже без помощи охраны. Шестой магический класс, хоть и не боевой специализации. Вполне достаточно, чтобы пробить мою Кольчугу с первой попытки.
Но я пришел сюда не драться.
– Не то, что я подумала? – усмехнулась Воронцова. – И что же тогда князь Горчаков делает в моем будуаре? Мне казалось, я слишком стара, чтобы интересовать семнадцатилетних юношей.
Княгиня продолжала говорить мягко и вкрадчиво, но я не сомневался: одно неосторожное движение, и она снесет мне голову Серпом… или хотя бы попытается.
– Дед не посылал меня… Сейчас я сам по себе, княгиня, – отозвался я. – И хотел только лишь встретиться с вами.
– Вот как? И для этого взяли с собой пистолет?
– Небольшая мера предосторожности… И он мне больше не нужен. – Я сделал два шага вперед и медленно опустил «наган» на столик у дивана. – Вот, смотрите.
– Будто это что–то меняет, – вздохнула Воронцова. – И для чего же я понадобилась младшему князю Горчакову?
– Вы позволите мне повернуться, княгиня? Разговаривать, стоя к даме спиной… не очень–то вежливо.
Я бы не удивился, потребуй Воронцова стоять смирно и не дергаться. В конце концов, я вломился к ней в дом с оружием в руках, и одного лишь заявления о миролюбии было явно недостаточно… Но ее сиятельство оказалась настроена благодушно.
– Милости прошу, Горчаков, – ответила она. – Я хочу видеть ваши глаза.
Едва слышно щелкнул выключатель, и загорелся свет – не люстра под потолком, а что-что явно поменьше, вроде торшера. Я осторожно переступил ногами, оборачиваясь на голос. Воронцова сидела в роскошном глубоком кресле примерно в пяти-шести шагах. Явно держала меня «на мушке» – но в изящной руке княгини вместо оружия оказался бокал с вином.
Красным, как ее платье. Уж не знаю, чего ради она так вырядилась – будто готовилась к выходу в свет, а не защищать дом от осады. Но выглядело эффектно. Даже более чем: чуть поблескивающая в полумраке ткань облегала фигуру княгини, подчеркивая роскошные изгибы, а декольте почти не оставляло простора воображению. На ком-нибудь другом это, пожалуй, смотрелось бы вульгарно, но в самой позе Воронцовой было столько аристократичной небрежности, что ей без пяти минут откровенный наряд только прибавлял шика. И я вдруг почувствовал что–то… что–то совершенно неуместное. Нет, конечно, мне уже приходилось видеть фотографии, но реальность оказалась куда интереснее.
И как у этой красотки мог родиться такой идиот, как Воронцов?
Одаренные стареют медленнее обычных людей, и все же продлить молодость дольше десяти-пятнадцати лет под силу немногим. Княгине было около шестидесяти лет, кажется – но выглядела она максимум на тридцать с небольшим: ни единого седого волоса в безупречно уложенных светлых локонах. Кожа гладкая – морщин я не увидел ни на лице, ни на шее, ни на груди. Косметика – а может, и родовая магия – творили настоящие чудеса.
Я с трудом заставил себя прекратить пялиться – и встретился с Воронцовой взглядом.