Горчаков. Юнкер

Пылаев Валерий

Неудивительно, что при такой жизни он в свои неполные сорок пять так и не обзавелся семьей, хоть и считался одним из самых завидных столичных женихов. Наследник древнего и богатого рода грузинских князей, потомок героя Смоленской битвы, действительный тайный советник, могущественный Одаренный, истинный слуга государыни императрицы, блестящий кавалер… пресса разной степени желтизны приписывала Багратиону великое множество романов – и порой весьма сомнительных.

Меня интересовал только один.

Но если Багратион и правда

приходился мне отцом, да еще и знал об этом, внешне это не отражалось никак. Он сидел напротив меня в рабочем кресле и что-то писал. Приглядываться я, понятное дело, не стал, но почему-то сразу понял: документ вполне мог бы и подождать. Видимо, светлейший князь просто решил проучить меня за нарушение субординации.

Пришлось потерпеть – к счастью, недолго. Закончив писать, Багратион сложил бумагу пополам, убрал в ящик стола – и тут же достал оттуда какой-то сверток.

– Ситуация у тебя… скажем так, неоднозначная, – задумчиво проговорил он. – Так что торжественную часть мы, пожалуй, пропустим.

– Что это?

Я с опаской скосился на лежавший прямо передо мной кусок матовой ткани – то ли черной, то ли темно-синей, – сложенный в несколько раз. Сверток не казался большим, но, судя по всему, содержал что-то весьма важное.

– Можешь взять и посмотреть, – улыбнулся Багратион. – Это теперь твое. И оно не кусается… и не взрывается.

Как пожелаете, ваша светлость.

Возражать я не стал – протянул руку, взял загадочный подарок и развернул. Почти наверняка самой значимой частью содержимого была сложенная вдвое бумага с гербовой печатью, но в первую очередь внимание я обратил вовсе не на нее.

А на оружие. Впрочем, кинжал в черных ножнах – на ум тут же пришло слово «кортик» – таковым, скорее всего, не являлся. Слишком уж он был изящный, миниатюрный и богато отделанный – едва ли кто-то стал бы использовать такую красоту для банальной поножовщины. Навершие рукояти – кажется, из слоновой кости – украшал красный с золотом крест, от которого к гарде вытягивалась надпись: «За храбрость». Небольшая лента на ножнах – красная с желтыми полосами по бокам – почти повторяла цвета креста и, похоже, представляла с ним единое целое.

– Орден Святой Анны, – пояснил Багратион. – Четвертой степени. Офицеру выше восьмого класса в подобном случае полагалась бы звезда на шею. Но так как ты не аттестовался даже на четырнадцатый магический… сам понимаешь. Регламент есть регламент.

Ничего себе. Чтобы скрыть волнение, я принялся изучать гербовую бумагу – между прочим, за подписью самой императрицы. Впрочем, ничего нового там уже не было: документ подтверждал, что за проявленную отвагу и верную службу государству князю Александру Петровичу Горчакову – то есть мне – жаловался орден Святой Анны четвертой степени и аж целых сорок рублей годичной пенсии. Надевать награду полагалось…

– Дальше можешь не читать, – усмехнулся Багратион. – Носить это

ты все равно не сможешь… в ближайшее время, во всяком случае.

– Это почему? – проворчал я.

– Твои действия можно назвать условно героическими. – Багратион покачал головой. – И без всяких условностей – противоправными, несоответствующими букве закона… да и попросту опасными. Наградить за такое публично… не представляется возможности.

– Разумно, – вздохнул я. – Остается только порадоваться, что меня за все это вообще не…

– Радоваться рано. – Багратион опустил локти на стол и сцепил руки в замок. – Вынужден сообщить, что государыня, хоть и безмерно ценит то, что ты сделал для страны и всего дворянского сословия, не может оставить без внимания… скажем так, твои методы.

Гонки по трассе и по городу, драка, стрельба в общественном месте… Да, гражданскому – будь он хоть сто раз родовитым аристократом – такое не должно сходить с рук. И, судя по всему, не сойдет.

– Суд чести?.. – осторожно предположил я.

– Нет. Победителей не судят. – Багратион махнул рукой. – Но некоторое общественное порицание тебя ждет. Как и некоторые меры.

– А точнее?

– Как тебе прекрасно известно, имущество семьи, землю и положение в обществе наследует старший сын… или внук, – ответил Багратион. – А второй в линии наследования традиционно поступает на государственную службу. Как правило – военную. И теперь, когда твой брат Константин погиб, его место придется занять Михаилу.

Блеск. Миша в роли наследника и чуть ли не главы рода. И я, кажется, уже успел сообразить, к чему клонит Багратион.

– Разумеется, в обычной ситуации никто не стал бы принуждать тебя. Но сейчас все… несколько иначе. – Багратион потер переносицу. – Завтра ты будешь отчислен из Александровского лицея. По собственному желанию, разумеется. А еще через несколько дней твоему дедушке будет настоятельно рекомендовано определить тебя на службу государству. А именно…

– В кадетский корпус? – догадался я.

– Нет. – Багратион мягко улыбнулся. – По возрасту подходит скорее это, но с твоим Даром… Даже если ты не ищешь неприятностей – они находят тебя сами. И слишком уж велик шанс, что ты просто-напросто кого-то покалечишь.

– Даже так?..

– Весьма вероятно. – Багратион пожал плечами. – Так что ты поступаешь сразу на второй курс во Владимирское пехотное юнкерское училище.

Однако. Я на всякий случай перебрал в памяти известные мне столичные военные заведения. И не только столичные. И вопрос у меня остался только один.

– Почему не в Павловское? – Я откинулся на спинку кресла. – Или не в Пажеский корпус?..

– В самые престижные? – Багратион хитро улыбнулся. – Не забывай, что твой перевод на военную службу должен выглядеть в некоторой мере наказанием – а никак не поощрением… Но дело, разумеется, не только в этом.