Гордое сердце

Бак Перл С.

«Я противная, — думала она. — Я и теперь могла бы работать и забыть о том, кого люблю».

И потому она не работала. А если все же по ночам к ней закрадывались мысли о любимом деле, если всплывали в памяти знакомые образы, она сразу же отсылала их прочь. В душе у нее никого не должно быть, кроме Марка. Она чувствовала, что если ей удастся думать только о Марке, то она сохранит ему жизнь. Если она ни на минуту не даст ему выскользнуть из ее мыслей, то у него не будет возможности уйти из жизни. Она сможет удержать его в жизни.

По крайней мере, она в это верила и не боялась. Она должна его спасти. Ей всегда удавалось все, чего она хотела добиться. Доктор сказал ей серьезно: «Я обязан вам сказать, миссис Кининг, что я недоволен. Ваш супруг слишком поддается болезни и вообще не сопротивляется». Даже тогда она ничего не опасалась. У нее всегда все завершалось хорошо. Она не даст Марку умереть.

— Это особенный случай, — сказал доктор позже, — здесь нет нормального протекания болезни. Нет улучшения.

— Но ему и не становится хуже, — упорно защищала свое мнение Сюзан.

— Болезнь не может остановиться на одном месте, — ответил доктор. — Если состояние больного не улучшается, это значит, что оно скоро ухудшится.

В один прекрасный день Марку ни с того, ни с сего полегчало, и в тот же день он скончался. Когда Сюзан пришла, он немного поговорил с нею.

— Что делают дети? — спросил он, открыв глаза.

— Они хорошо себя чувствуют, если не считать того, что мы все по тебе тоскуем.

Некоторое время они посидели молча.

— Я все еще усталый, — сказал он страшно слабым голосом.

— Ясное дело, тебе надо отдохнуть, — утешала его Сюзан. — Ты будешь отдыхать столько, сколько тебе захочется, любимый. Только о нас не забывай.

Он улыбнулся и через минуту снова спросил:

— Над чем ты сейчас работаешь?

— Ни над чем, — быстро ответила она. — Я вообще не могу работать, пока тебя нет дома. Сначала тебе обязательно надо выздороветь и вернуться домой.

— А что будешь делать потом? — спросил он медленно слабеющим голосом.

— Я совершенно переделаю ту группу, милый, — сказала она нежно. — Но только когда у тебя все будет в порядке.

— У той женщины лицо было повернуто в сторону, да? — прошептал он.

— Да, — тихо ответила Сюзан.

Больше он ничего не сказал. Он закрыл глаза; Сюзан сидела и смотрела на спокойное выражение его лица. Марк повернул голову к стене и тихо умер.

Как он мог умереть так быстро, так спокойно? Если бы только ей пришло в голову, что он думает о смерти, она схватила бы его и держала, она звала бы его и отогнала мысли о смерти. Когда она закричала, было уже поздно. Его уже не было. В палату прибежала медсестра.

— Так ведь… ведь… — потрясенно сказала она.

— Быстро, — выдавила из себя Сюзан.

Но спасти его не удалось. Он ускользнул от них без малейшего усилия, без спешки, просто от усталости.

— У него был страшно усталый вид, — сказала Сюзан, и у нее перехватило горло. Теперь

она могла совершенно отчетливо вызвать в памяти последний взгляд Марка. — Потом он закрыл глаза и повернул лицо в сторону.

— Он просто сдался, — сказала раздосадованная медсестра. — Мне уже несколько раз такое отмачивали. Стараешься тут, крутишься вокруг них, а они потом в один прекрасный день устают и оставляют тебя ни с чем.

Появился доктор. Быстрыми движениями он ощупал грудную клетку, глаза, пульс и руки Марка. Затем натянул ему на голову покрывало.

— Вам бы лучше пойти домой, миссис Кининг, — сказал он тихо. — Позвать вашего отца?

— Нет, — сказала она. — Нет.

Она не могла двинуться с места. Она была не в состоянии понять, что ей надо сделать.

— Идите на минутку прилягте в соседней палате, — посоветовала ей медсестра.

— Нет, — снова повторила она.

— Вам заказать такси? — спросил доктор. Он был любезен, но Сюзан видела, что ему надо торопиться к своим больным, потому что здесь его работа уже закончилась.

— Нет, у меня здесь машина.

— Э, мелочами вам не надо забивать себе голову, — добавил он. — Я позвоню вашему отцу. Мне очень жаль, миссис Кининг. Мы сделали, что могли. Мне кажется, у него недоставало силы к жизни. Может быть… никогда не известно… Извините меня.

Наконец Сюзан смогла повернуться. Она твердым шагом направилась вниз. А потом наружу в прекрасный, октябрьский солнечный день. Она села в маленький серый автомобиль и поехала прямо домой. Она никому ничего не скажет. Сюзан хотела поскорее попасть домой, хотела пойти наверх в комнату, где они жили вместе с Марком, и закрыться там от всех. Он ведь не мог навсегда уйти из дома, где они так долго были вместе!

Когда она подъехала к калитке, вокруг царила тишина. Ей недоставало какого-то ритмичного шума, но она не могла припомнить, чего ей, собственно, не хватает. На минуту она остановилась на тропинке и постаралась вспомнить. Почему этот мерцающий воздух так тих в безветренную погоду? Когда она так стояла, из дома вышел рабочий в грубом голубом комбинезоне.

— Да, леди! — крикнул он ей веселым голосом. — Как раз полчаса назад мы наткнулись на воду. На глубине шестидесяти метров, в том числе пятнадцать метров скальной породы. Там источник чистейшей, самой вкусной воды, какую вы когда-либо пили!

Он подал ей кружку, полную воды.

— Поздно, — сказала она.

Он таращился на нее, когда она уходила; Сюзан вошла в дом и закрыла двери.

* * *

Сюзан позвонила, чтобы привезли детей, хотя мать удивлялась и уязвленно протестовала.

— Сюзан, тебе бы не стоило жить в этом доме. Переходи на некоторое время к нам.

— Нет. Я хочу быть здесь ночью, именно сегодня ночью. И хочу, чтобы дети были со мной. Тут совершенно безопасно — теперь у нас есть питьевая вода.