Гордость и наслаждение
Шрифт:
Конечно, для такого выбора имелись и более рациональные причины: Элиза как бы объявляла во всеуслышание, что в ее жизни произошли важные перемены. Она совершенно точно знала, когда именно ее мать впервые обратила внимание на мистера Чилкотта. Голубые глаза леди Джорджины в тот день сияли как никогда, щеки пылали, губы стали алыми. Она постоянно мурлыкала что-то себе под нос и начинала петь в самый неподходящий момент. В последующую неделю она непрерывно улыбалась. Но самым явным знаком стало то, что она начала одеваться совершенно по-другому: ее платья приобрели более строгие фасоны и более
– Умоляю меня простить, мисс Мартин, – сэр Ричард негромко откашлялся, – но я тревожусь за вас.
– Что случилось?
– Мне весьма неприятно соваться в дела, которые меня не касаются, – продолжил сэр Ричард тоном, который опровергал смысл слов, – но боюсь, что если ранее вы проявляли весьма похвальную осмотрительность при выборе супруга, то теперь ее сменяет безрассудная поспешность.
– Что вы имеете в виду? – вскинула брови Элиза.
– Разумеется, я имею в виду мистера Бонда.
– Ах вот как!
Толливер ухаживал за Элизой уже два сезона, но впервые заговорил с ней столь снисходительным тоном. И Элизе этот тон весьма не понравился. Такое позволительно лишь родителю или воспитателю, читающему нравоучение непослушному ребенку.
– В нем чувствуется нечто довольно неприятное. Не могу сказать, что именно, но что-то мне не нравится.
Элиза повернула голову и увидела Джаспера: он стоял у колонны, сложив на груди руки и прикрыв глаза. Уже не в первый раз Элиза отметила, что теперь он смотрит на нее совсем не так, как в день знакомства. Его взгляд стал более пылким, исполненным чувства, и это не могло не пробудить в ней отклика. По всему телу прошла теплая волна. Они с Бондом знакомы всего несколько дней, но это знакомство уже безвозвратно изменило ее, позволило лучше узнать саму себя и открыло ей такие стороны человеческой природы, о которых она ранее и не подозревала.
И хотя Толливер облек свое суждение не в самую учтивую форму, Элиза его понимала. Элегантно одетый, Джаспер по виду был образцовым джентльменом, но человек, обладающий острым умом и хорошей наблюдательностью, без труда заметил бы, насколько он выделяется из толпы. Исходящее от него ощущение силы внушало опасения, а мягкая грация движений наводила на мысль о затаившемся хищнике.
– Не знаю, почему вы так подумали, – солгала Элиза. – По правде говоря, я нахожу его весьма привлекательным.
– Мисс Мартин, ваше расположение к нему внушает мне тревогу. Простите, но я просто обязан вас предостеречь. Из какой он семьи?
– Его отец – давний знакомый лорда Мелвилла.
Сэр Ричард сделал неожиданный поворот, и Элиза едва успела за ним. А он ведь был прекрасным танцором; эта внезапная небрежность значила немало.
– Не могу подавить в себе подозрение, что он охотится за вашим состоянием.
– Эти подозрения можно распространить на многих знакомых мне джентльменов, разве не так? Но все же: отчего вы думаете, что мистер Бонд – охотник за состоянием и что он опаснее других? Скажите, ну разве он похож на разбойника?
Этим вечером Джаспер выглядел безукоризненно. В темно-сером
– Мисс Мартин… – Во взгляде Толливера читалась боль. – Должен вам сообщить, что весьма огорчительно вальсировать с дамой, которая на протяжении всего танца не сводит восхищенных глаз с другого джентльмена.
– Вы ошибаетесь, сэр. Я просто пытаюсь понять, на каких основаниях вы пришли к вашим выводам. Не вижу никаких признаков того, что мистер Бонд охотится за моими деньгами. Не поделитесь ли вы своими наблюдениями – что вы обнаружили такого, чего не замечаю я?
– Леди столь утонченного ума в подобной ситуации оказывается в невыгодном положении, как ни странно. – Взгляд зеленовато-серых глаз сэра Ричарда стал мрачным. – Если вы этого просите, я объясню. Он преследует недостойные цели, мисс Мартин.
– То есть вы утверждаете, – осторожно заговорила Элиза, – что мистер Бонд нацелился на мои деньги, потому что не может отвести от меня глаз? Но не хотите ли вы сказать, что во мне самой нет ничего привлекательного? Не может ли быть так, что ему нравится моя фигура?
– Ваша фигура великолепна, – хрипло признал сэр Ричард.
– А мои волосы? Мне говорили, что некоторые мужчины находят очаровательным этот оттенок.
– У вас чудесные волосы. – Сэр Ричард залился краской до самой шеи.
– Но вы считаете, что моя внешность сама по себе не оправдывает столь пристального внимания, которое мистер Бонд уделяет мне? Полагаю, все дело в том, что сам мистер Бонд исключительно красив, и вы находите, что моей красоты недостаточно, чтобы привлечь такого мужчину? Поправьте меня, если я ошибаюсь. – Элиза наморщила нос, словно глубоко задумавшись. – Но если внешне я для него недостаточно хороша, так, может, его привлек мой ум?
– Вы чрезвычайно умны, мисс Мартин, кто бы мог это отрицать! – пылко воскликнул сэр Ричард, радостно хватаясь за возможность сменить тему. – Именно поэтому вы мне так нравитесь, и я уверен, что мы могли бы наслаждаться обществом друг друга бесконечно долго. Однако мистер Бонд явно уделяет куда больше внимания собственной внешности, нежели внутреннему миру. Умственная работа не привела бы его к подобному физическому совершенству. Так может ли он оценить всю мощь вашего ума? Я был бы очень удивлен, если бы оказалось, что он способен прилично поддержать тонкую беседу.
– Теперь я вас понимаю, – кивнула Элиза. – Если отбросить в сторону мои личные качества, единственной причиной, по которой ко мне может быть привлечено внимание красивых мужчин, остается мое состояние. Я вполне во всем разобралась, сэр Ричард.
Вальс закончился, смолкли последние звуки музыки, и Элиза остановилась:
– Благодарю вас. Наша беседа была весьма познавательной. Однако мне хочется прояснить один момент: если красивые мужчины находят привлекательным только мое состояние, а вы находите привлекательным мой ум, нужно ли теперь считать вас некрасивым?