Гордость и профессионализм
Шрифт:
В общем, так как этот ублюдок, заявился ко мне с абсолютно бесполезными и крамольными идеями, я собиралась избавиться от его слов, обосновавшихся в моем сердце.
Я люблю этого мужчину, а он мне отказал. Это точно из-за Кейт. Они снова вместе!
Ну, нет!
Не нужно сейчас об этом думать.
– Этот голубой цвет, будет прекрасно оттенять кремовый цвет вашей кожи. И если купите черный пояс, тоже не ошибетесь, - подмигнув, продавщица подошла ко мне и обдала запахом своих духов. Она отлично рекламировала свой товар, но я и так уже решила купить голубой, черный, кремовый, лиловый и один пояс в милый горошек с крошечными
– А какие бы вы посоветовали чулки? – спросила я, решив пойти ва-банк и не желая останавливаться на полпути.
– Лучше шелковые. Они приятны на ощупь, дольше выдержат и, по моему личному мнению, лучше смотрятся, - она провела меня к чулкам, где я отобрала пять пар к своим поясам.
– Не забудьте присмотреть себе лифчики, скорее всего, Вам подойдут пуш-ап, и шелковые трусики
– все это идеально будет дополнять друг друга.
Все это белье, которое должно укрепить во мне «женскую силу», пробьет основательную брешь в моем скромном бюджете.
Проклятье!
На прошлой неделе в пятницу я пропустила свою смену в ресторане, но, клянусь, я отработаю все на следующей неделе.
– Возьму по одной паре каждого цвета…всего.
И с покупками было покончено. Правда до этого я потратила еще двести долларов на пару юбок, рубашек и новые туфли на каблуках. Думаю, делая покупки, я подсознательно учитывала вкусы Эдварда Каллена. В голове снова всплыли мои прежние идеи и замыслы.
Все, что я могла сделать, - быть при нем неотразимой. Я бы не вынесла потерять последние капли достоинства и самооценки и вернуться к тому неприметному стилю, каким он был в школе. Что-то же должно быть между нами, мною и Эдвардом. Никто не целует другого человека, если совершенно ничего к нему не чувствует.
Я была не более чем влюбленной по уши идиоткой. Как он посмел обнять меня, массажировать и поцеловать так, как меня в жизни никто не целовал, а потом притвориться, что ничего этого не было. Мало того, он считает все это ошибкой!
Моя любовь - так просто не затухнет!
Не таким образом!
Придется показать ему, чего он себя лишает.
Утром понедельника, мои каблуки цокали по линолеуму на кухне, пока я готовила себе обед. Я пока еще не привыкла к поясу, но шелковые чулки божественно легли на гладкую кожу моих ног. На мне была новая черная юбка, и я «случайно» забыла застегнуть лишнюю пуговичку на лавандовой рубашке. В результате, когда я наклонялась, из выреза виднелась самая верхушка кружев нового лилового лифчика, естественно пуш-ап.
Мои волосы ниспадали мягкими, слегка спутанными, волнами, губы покрывал розовый блеск, а моя внутренняя «женская мощь» могла любому надрать задницу.
Тому самому любому, который должен был появиться в поле моего зрения через минут пятнадцать, и да, я была готова и во всеоружии. Паркуя машину, я заметила, что джип Эдварда уже стоял на своем месте. Вот и славненько. Не придется ждать. Взбив волосы, я подхватила свою сумочку, и прошла через заднюю дверь в наполненный теплом коридор.
Завернув за угол, я чуть не въехала прямо в этого ублюдка, но мне не слишком-то везло – хорошенько потереться об него не удалось.
– Ой! Прости, Эдвард, - хихикнув, я откинула волосы за плечо. На секунду я возненавидела себя за такое дурацкое поведение. Это совсем не я. Но потом я заметила, как его взгляд застопорился на моей груди, а рот приоткрылся.
– Без проблем, Изабелла. Извини, - отвесив резкий кивок, он продолжил идти в сторону комнаты отдыха.
Как только загорелся экран моего компьютера, я открыла почту и, схватив ручку, по привычке начала постукивать ей по нижней губе, затем принялась слегка покусывать ее. Эта странная привычка, покусывания и постукивания, сформировалась у меня за годы усердной учебы по ночам - в процессе подготовки к экзаменам в колледже. Но в этот раз меня поглощали мысли о том, как пару дней назад его палец находился там же, где сейчас ручка. Вот если честно, палец мне его нравился больше. Эти воспоминания погрузили меня в мечты, о том, как я дарю ему наслаждение, заглатывая уж совсем не деревянный карандаш, и даже облизывая не солоноватый и теплый палец на руке, а мощный, такой же твердый, с рельефной жилкой …
Вот, интересно, смогла бы я полностью его заглотить? Или не смогла бы? А если постараться?
Белла, сфокусируйся-ка на работе, детка.
Пару раз кашлянув, я кинула ручку на стол, а мои щеки покраснели из-за порхающих в голове образов.
Я надеялась, что он заметит эту мою привычку, покусывания и постукивания, но этого не произошло. На самом деле, я даже не видела его с самого утра, он проскользнул в свой кабинет и более не выходил. Это было странно, и оттуда не доносилось ни звука, и мне было больно. Я не ожидала, что он будет вести себя так сдержанно.
Мне его не хватало. Мы, сейчас, даже не сказали друг другу «Доброе утро», а на прошлой неделе он надо мной подшучивал из-за моих музыкальных предпочтений и, обнимая, говорил, что хочет только со мной посещать слушания в суде.
Обед я провела с Анджелой в комнате отдыха, где она смотрела сериал «Молодые и дерзкие». Я подобное не смотрю. Но чтобы не огорчать Анджелу, пришлось притвориться, что я тоже его смотрю.
Когда подошли три часа дня, я ксерокопировала бумаги в полном одиночестве. Потом вернулась к своему столу и начала сортировать копии. Мы с ним ни разу не столкнулись, он не звал меня к себе в кабинет, черт, он даже не жаловался, что я где-то напортачила.
Как я могу демонстрировать ему, что он теряет, если его вообще нет рядом!
Внезапно вскочив на ноги, полная решимости поговорить с ним, я собрала несколько документов, которые он должен был подписать, и постучала в дверь его кабинета.
– Входите, - послышался его ответ.
Открыв дверь, я заметила, что он сидел за столом, и смотрит в бумаги, разложенные перед ним. Эдвард даже не потрудился посмотреть, кто вошел. Я решила, что он догадался.
– Эдвард? – тихо позвала я. В моем предательски задрожавшем голосе явно слышался страх.
Он вздернул голову, и уставился на меня своим холодным взглядом. На его лице ни следа эмоций. Камень, а не лицо.
– Чем могу помочь, Изабелла? – мой живот полоснула глухая боль. Сами по себе слова не были жестокими, но его тон буквально разрезал на части. В чем я провинилась? Прикусив губу, чтобы та не задрожала, я перенесла вес с ноги на ногу и опустила взгляд на бумаги в руках.
– Я принесла документы на подпись, сэр.
Хорошо, будь, по-твоему!
– Положи их на стол около двери. Я потом подпишу, - он говорил так, будто я была посыльным.