Гордость Павлина
Шрифт:
Миссис Лод склонила голову.
— Уверена, что получу удовольствие, — снова отозвалась я.
Затем принесли чай.
— Могу я разлить чай? — спросила миссис Лод.
— Мне кажется, моя жена хотела бы сама похозяйничать, — ответил Джосс.
Я поняла, что он отсылает ее.
— Лилиан посмотрит, чтобы комнаты были готовы, — сказала миссис Лод.
— Я поговорю с вами позже, Джимсон, и вы подробно расскажете мне обо всем, — заметил Джосс.
По взглядам,
Дейвид Кроиссант говорил о камнях, которые он привез с собой; некоторые из них он показывал нам в Кейптауне. Ему хотелось узнать о новых находках рудокопов.
— Я хочу узнать об этом не меньше, чем вы, — улыбнулся Джосс.
После чая Джосс повел меня наверх. Когда мы поднимались по лестнице, он сказал:
— Я заметил, как ты смотрела на картину. При первой же возможности мы осмотрим ее. Я закрою дверь, чтобы нам не помешали. Я не хотел бы делать этого, пока Дейвид в нашем доме. У него нюх на опалы. Мне кажется, что он учует опал в этой комнате. Но мы выберем момент. Да, но что ты думаешь о доме?
— Я еще очень мало видела.
— Конечно, он несравним с домом твоих предков, но напоминает его. Думаю, Бен думал об Оукланде, когда строил Павлины. Ты найдешь много похожих вещей. Как говорят, имитация — лучшая форма лести. Этот дом — подражание Оукланду. И ты полюбишь его.
— Мне очень понравилось то, что я уже видела.
— Пока не осмотришь весь дом, не сможешь вынести заключение. Да, а ведь по традиции я должен был перенести тебя через порог.
Я проигнорировала его замечание.
— Что ты думаешь о Лодах? — спросил он.
— Мне они показались очень скромными, непритязательными… услужливыми.
— Миссис Лод появилась здесь… около двадцати семи лет назад. Она была вдовой с двумя детьми. Ее муж искал золото, но ему не везло. Он умер и оставил их без единого пенни. Бен принял их. Лилиан было тогда около года, а Джимсону пять. Она была здесь не только экономкой.
— Я это поняла.
— Одно время Бен и она были очень близкими друзьями.
— Вы хотите сказать?..
Он насмешливо посмотрел на меня.
— Ты не поняла? — спросил он.
— Я все поняла… прекрасно поняла, — возразила я.
— Они занимают особое положение в доме. Джимсон работает в компании. Он хороший работник, но у него нет вдохновения.
— А Лилиан?
— Приятная девушка… более способная, чем ты думаешь.
— Откуда вы знаете, что я думаю?
— Моя дорогая жена, я читаю тебя, как книгу.
— Она изо всех сил старалась угодить вам. Вы на этом основании считаете, что у нее много достоинств?
— Конечно. Это доказывает ее мудрость. О, они уже приготовили для нас брачные покои.
Он открыл дверь и, быстро повернувшись ко мне, подхватил меня на руки и внес в комнату. Я не протестовала: мне казалось, что он ждет моего возмущения. Я оставалась безразличной, и он усадил меня на стул.
— О Боже, Боже, — покачал он головой. — Они повторили ту же ошибку.
Он смотрел на кровать с притворным отчаянием.
— Здесь есть и гардеробная.
Взяв за руку, он подвел меня к другой двери.
— Она предназначена для тех случаев, когда между мужем и женой нет гармонии. И кровать какая-то неудобная. Более того, близость этих комнат будет тебе неприятна.
Он позвонил в колокольчик. Вошла Лилиан. Я подозревала, что она была совсем недалеко.
— Лилиан, — сказал Джосс, — вы приготовите для меня мою прежнюю комнату? Она мне понадобится.
Она казалась удивленной, но я видела особый блеск в ее глазах. Я снова стала раздумывать, какие же отношения между Джоссом и ею.
— Все будет сделано немедленно, — сказала она.
Когда она вышла, Джосс повернулся ко мне.
— Видишь, как мы все тебя боимся.
Я не ответила. Мои щеки пылали. Вошла горничная с горячей водой.
— Я оставляю тебя и зайду за тобой перед обедом, — сказал Джосс.
Он вышел, и я осмотрела комнату. Занавеси были светло-желтые, ковер темнее. На постели покрывало напоминало первоцветы, и вся комната была выдержана в различных оттенках желтого, которые прекрасно сочетались. Я умылась, надела зеленое шелковое платье. Остальной мой багаж еще не прибыл.
Затем я подошла к окну и подняла жалюзи. Мгновенно солнце ворвалось в комнату. Выглянув из окна, я увидела вдали палатки Фэнситауна. Я представила себе, как Бен, наслаждаясь подобием Оукланда в этом доме, смотрит на город, который начался с мечты моего отца.
— Бен, теперь ты удовлетворен? — прошептала я и подумала о том ужасе, который я испытала в сгоревшей гостинице. Я знала, что мои опасения не исчезли.
Мне так не хватало Бена! Я хотела объяснить ему, что распорядившись нашей жизнью, он и не предполагал, какой опасности подвергает меня.
Казалось, я слышу его смех: «Это был твой выбор. Вас никто не заставлял, правда? Вы оба хотели получить все, что брак мог дать вам. Вы выбрали то, что хотели, теперь вы должны за это платить».