Гордячка

Марш Эллен Таннер

– Напротив, это только благоприятствовало такому разговору! – возразил Уайклиф. – Ты согласилась поехать со мной сегодня в Нортхэд, чтобы поговорить с графиней, но не воспользовалась идеальной возможностью сделать это наедине, когда Сэйбл убежала!

– Я отказалась от этой затеи, мой мальчик, – отозвалась Летисия, с неудовольствием глядя на своего разгневанного сына. Он настолько стал похож на своего несдержанного отчима, что ей не терпелось расстаться с ним. – У меня была самая веская причина отказаться от разговора с графиней, и тебе следует внимательно выслушать меня!

Уайклиф заставил себя сдержаться.

О, как он умолял ее приехать в Корнуолл, когда узнал о возвращении леди Сэйбл! Он был просто уверен, что дело сдвинется с мертвой точки, если мать поговорит от его имени. И чем все закончилось? Эта бестолочь не сумела ничего сделать, и теперь его план рухнул. Рухнул!

– Итак, какие у тебя были основания, чтобы отказаться от беседы с леди Монтеррей? – холодно спросил он, брезгливо поджав губы.

Хладнокровие изменило Летисии Блэкберн:

– Господи Боже мой, у тебя что, сын, нет глаз? Неужели ты не понял, что девчонка Сен-Жерменов на сносях?

Уайклиф воззрился на нее так, словно она потеряла рассудок.

– Да, представь себе, я абсолютно уверена, дорогой юноша, – спокойно продолжала она. – Ты забыл, что до тебя у меня было четверо детей, хотя из всех, к несчастью, выжил только ты. Это было давно, но я отнюдь не забыла, как беременные реагируют на вид и запах пищи. Попомни мои слова: эта высокородная сука, по которой ты сохнешь, носит в своем чреве ублюдка!

– Ты, мать, видно, спятила! – вскипел Уайклиф.

– Неужели? Даю слово, еще до наступления лета лорд и леди Монтеррей станут дедушкой и бабушкой ребенка, у которого нет отца! – Она покачала головой. – Никто из них, кажется, ничего не подозревает, и меньше всех – сама мисс Недотрога. Мой совет тебе, Клиф, – язвительно добавила она, – чтобы восстановить свое порушенное поместье, поищи приданого где-нибудь в другом месте. Девчонка, которая отдается первому встречному, недостойна тебя!

Уайклиф не ответил, потрясенный этим откровением. Уткнув голову в ладони, он молча сидел рядом, а она упивалась своей неожиданной победой. Сколько раз в годы замужества ей приходилось терпеть унижение, ведь Джосиа все еще страстно любил графиню Монтеррей. Ей было невыносимо горько оттого, что и ее сын увлекся девушкой из того же знатного и могущественного рода Сен-Жерменов. Летисия понимала: как бы ей ни была симпатична добрая и славная Сэйбл, граф никогда не допустил бы брака дочери с Уайклифом.

Она согласилась приехать в Корнуолл и выступить в роли свахи лишь потому, что его бесконечные приставания стали ужасно нервировать ее. И теперь она была в восторге оттого, что его надежды рухнули. «Бесхребетное создание», – безжалостно подумала она. Какая жалость, что он так похож по характеру на своего отчима – человека, которого она с годами все больше и больше презирала!

«Ладно, теперь с этим покончено!» – сказала она себе. Хорошо, что по выражению ее лица граф не догадался, что происходит с его дочерью. В это дело она не собиралась встревать, и по ее спине пробежал холодок, когда она представила себе, как высокородный граф рассчитается с виновником греха своей дочери. Слава тебе, Господи, что она «не выпустила кота из мешка»!

Когда вдали показалась черепичная крыша Блэкберн-Холла, пассажиры экипажа не проронили ни слова. Даже возница был погружен в свои собственные

мысли, и миссис Блэкберн пришла бы в ужас, если бы могла прочитать их. В запале она говорила так громко, что ее информация не могла пройти мимо ушей человека, сидевшего на облучке.

Миссис Блэкберн не могла предположить, что станет источником информации о состоянии Сэйбл, дошедшей до Нортхэда уже на следующий день, ибо возница был не кто иной, как Джиме, старший грум Блэкберн-Холла и новоиспеченный муж Люси Уолтерс, бывшей камеристки леди Сэйбл. Хотя Джиме ни на грош не поверил словам злоязычной женщины, он не мог не встревожиться. Кто-то должен уведомить графа о сплетнях, распространяемых Летисией Блэкберн, и его милость должен сделать все, чтобы они не вышли за пределы Блэкбери-Холла.

Ситуация весьма деликатная, но Джиме гораздо лояльнее относился к Сен-Жерменам из Нортхэда, чем к своему новому хозяину. Он знал, с каким обожанием его жена служила леди Сэйбл и теперь буквально придет в ужас, если такие шокирующие слухи начнут распространяться по округе. «Следует немедленно поговорить с женой», – твердо решил Джиме, а уж Люси сообразит, как поступить.

– Конечно, ты прав, дорогой, нужно срочно съездить в Нортхэд, – сразу же сказала Люси. – Уф, какая ужасная, какая мерзкая женщина! – добавила она; при одном упоминании имени Летисии Блэкберн у нее сверкнули глаза. – Ей повезло, что она убралась в Девон, а не то, клянусь, я задушила бы ее! Надо же заявить, что леди Сэйбл ждет ребенка! И лишь на том основании, что ее затошнило. Уф! Да эта дамочка не знает, как ведут себя перед опоросом даже свиноматки, не то что люди!

– Люси, ради Бога! – прервал ее муж, испытывая неловкость оттого, что слышит. Вопрос о деторождении казался ему слишком деликатным, чтобы обсуждать его с кем-либо, даже если это его жена, в особенности же когда речь шла о глубокоуважаемом семействе Сен-Жерменов!

– Я поговорю с ее милостью завтра, – успокоила его жена. Хотя Люси вышла за Джимса и переехала в его домик в поместье Блэкбернов, она продолжала работать в Нортхэде и всей душой была предана Сен-Жерменам. Многие ее обязанности взяла на себя маленькая Кэйти Пендэйвис, но Люси настояла на том, чтобы продолжать служить у леди Сэйбл, когда бывала в большом доме, и готова была встретить в штыки любые критические высказывания в адрес своей обожаемой молодой барышни.

У нее вновь засверкали глаза. Никто не посмеет обидеть ее малышку грязной ложью, пока она жива, и уж, конечно, это не удастся сделать этой мерзкой кумушке – вдове Блэкберн! Завтра рано поутру она поедет в Нортхэд и расскажет графине все, что слышал Джимс, а потом уж, когда это дойдет до графа, кое-кому несдобровать!

Глава 15

– О, леди Сэйбл, вы настоящая красотка, честное слово! – восхищенно воскликнула молоденькая Кэйти Пендэйвис, заправляя выбившийся локон обратно под ленту с цветами, вплетенными в волосы хозяйки. Отступив на шаг, она снова ахнула, восторгаясь пастельно-желтым платьем Сэйбл, отделанным снизу небесно-голубыми лентами. С узкими плечами и длинной, грациозной шеей, подчеркиваемой низким вырезом платья, Сэйбл Сен-Жермен казалась восторженной камеристке поистине прекрасной принцессой.