Гордый кадетский корпус

Майский День

Чувствуя, что нужно действовать решительно, пустить в ход не уговоры, а напор, Марилев, не выпуская её руки, стал на одно колено и произнёс слова клятвы. Вспоминать их не требовалось, правила чести он знал назубок. Ирре не противилась больше, только дрожала не то от волнения, не то от страха.

Завершив ритуал, Марилев поднялся и показалось ему, что он стал выше ростом, хотя разве в этом в суть? Не долговязость делает людей великими, а движения души. Он заговорил скучно, почти сурово, чтобы придать происходящему вид давно запланированной

обыденности.

— У тебя есть платье? Мы не можем ступить в храм, пока ты одета мальчиком.

— Есть, — сказала Ирре.

Дрогнул её голос или почудилось? Вдруг, уйдя переодеваться, она опять попробует сбежать? Марилев без колебаний выпустил её руку. Останется, теперь они связаны, и честь не позволит отступить.

Ирре убежала наверх, а он попробовал привести в порядок бушующие внутри чувства. Всё произошло так внезапно, и привыкнуть к переменам пока не удалось. Когда торопливо застучали по ступеням каблучки, он повернулся и не поверил своим глазам.

Где его товарищ Ирре? Неужели вот эта прекрасная девушка с тонким станом, ясным лицом и высоко уложенными рыжеватыми косами и есть он?

Во рту пересохло, а сердце застучало так, что и до ушей дошёл звон. Она сошла к нему как богиня с небес и чуть неуверенно, но царственно положила маленькую ладошку поверх его руки.

— Идём! — сказал Марилев.

Он боялся, что выдаст себя. На вечерней улице никого не было, только няньки с детьми прогуливались под деревьями сада. Храм был рядом, всего-то за угол свернуть. Жрец неторопливо подсыпал на курильницы травы, готовясь к вечерней церемонии. Он без всякого выражения оглядел юную пару. Наверняка и другие захаживали сюда с известной целью.

Марилев подал бумаги и высыпал в услужливо подставленную пригоршню заранее подготовленные монеты. Слабая улыбка скривила бритое лицо.

Кадетов подвели к жертвенному камню, где одуряюще пахло маслом роз, и церемония началась. Марилев не вникал в смысл произносимых скороговоркой слов. Ирре стояла рядом и даже перестала дрожать. Проникшие сквозь отворённую дверь лучи заходящего солнца золотили её волосы. Только когда жрец поднёс чашу с водой из священного источника, он очнулся и послушно глотнул. Ирре тоже отпила, и брак их стал фактом.

Улыбаясь уже добродушно, как человек вполне сочувствующий пылким желаниям молодых, мужчина надел им серебряные кольца на пальцы и протянул свадебный хлеб. Марилев прижал его к груди.

Главное они свершили, но заботы на этом не кончились. Союз они заключили, теперь предстояло его отстаивать. Марилев опасался, что раздражённые долгими поисками преследователи могут и не поверить в то, что церемония произошла, да и вряд ли дадут время для представления доказательств. Самым разумным было вернуться в город, где их знали.

Марилев уложил бумаги в футляр и спрятал его на груди. Это одно доказательство, другое останется в книгах храма. Самое ценное он захватил с собой, когда покидали дом, возвращаться не было смысла. Марилев предложил руку жене и пошёл

в нижнюю часть города.

Едва успели сойти по ступеням террасы, как увидели Белика, бегущего навстречу. Взволнованный вид его обеспокоил Марилева, но едва разглядев их парень просиял лицом. Видно сразу заметил и хлеб, который Марилев всё так же прижимал к груди и новенькие блестящие кольца.

— Вы поженились, я так за вас рад!

— Да, теперь мы вместе по закону.

— Там приехали стражники во главе с этим Валланом, я боюсь, что у Лины опять будут неприятности. Я нужен ей, и если я пока не требуюсь вам…

— Конечно, мы теперь справимся, беги к ней.

— Вы не поплывёте за море?

— Нет, я по-прежнему намерен закончить кадетский корпус, а может быть и Ирре захочет, у неё так хорошо получалось.

— Я рад, встретимся!

Белик помчался обратно к пристаням, а Ирре посмотрела на Марилева, словно пытаясь понять, насколько его тревожит сейчас судьба Лины. Актрису вполне можно было доверить заботам Белика, и Марилев мысленно от души пожелал ему счастья. Вроде бы девица поглядывала на будущего натурального мага вполне благосклонно.

— Идём, у нас свои дела. Надо узнать, когда отправляется обоз и найти места в гостинице, где наиболее многолюдно. Нам лучше держаться публичных мест, пока мы не докажем повсеместно законность своего брака.

— Марилев, ты ведь даже не спросил, какого я рода, есть ли у меня приданное.

А ведь действительно, и в голову не пришло. Никогда он не будет таким же расчётливым как братья.

— Даже если у тебя нет ни гроша, моих денег нам вполне достаточно, а когда станем магами, вообще заживём как короли, — улыбнулся он.

— И ты позволишь мне учиться дальше?

Марилев даже остановился, чтобы всё, что он скажет, прозвучало внушительнее.

— Ирре, я взял тебя в жёны, чтобы защитить, а не для того, чтобы обратить в рабство. Конечно, ты сможешь учиться, мы вернёмся в корпус, не афишируя наш брак, и всё пойдёт своим чередом.

Ирре держалась всё это время, была отважна и тверда, но сейчас слёзы побежали по щекам, а глаза просияли, словно все беды уже закончились. Марилев бережно обнял, чтобы дать ей поплакать, тем более что улица попалась пустынная, но тут из вечерних сумерек или из переулка сбоку шагнул их преследователь. Незнакомец из харчевни мастера Лотена.

Марилев быстро огляделся. Бежать некуда, с другой стороны идут торопливо ещё четверо, должно быть спутники незнакомца, о которых говорил Белик. Что ж, их выследили слишком рано. Не повезло. Марилев оттеснил Ирре к дверной нише одного из домов, отдал ей хлеб и обнажил меч.

Почему-то он совершенно не боялся, словно предстояла тренировка, а не смертный бой. Разглядывал в гаснущих лучах зари противников. Они приближались неспешно, ведь сила была целиком на их стороне.

— Ты ещё можешь уйти, юноша, — сказал незнакомец негромко с будничной простотой. — Нам нет нужды тебя убивать.