Горечь и мед
Шрифт:
– Неужели тебе не интересно, кто он? – она отложила последний кленовый лист в сторону и собрала ошметки бумаги по столу в одну кучу. – Ах, да. У тебя ведь в голове только ОН! Мистер-любовь-всей-жизни. Пора бы уже посмотреть и на других парней.
ИМ Лиза называла Вадима Стрешнева. Для него я – лучшая подруга, а для меня он – безответная любовь вот уже как три года. И эту френдзону, казалось, вообще ничем не разрушить.
– Я перестану думать о Вадиме, как только появится кто-нибудь, кто превзойдет его по всем параметрам.
– Ева, – она рассмеялась, – ты так точно никого не найдешь. Вадим – самый классный парень в школе.
Я покосилась на нее.
– Не подумай ничего такого, он твой. Просто если смотреть правде в глаза, у него единственного из нашей параллели никогда нет отбоя от девушек. Даже практикантки, уверена, заглядываются. Помнишь географичку в прошлом году? “Вадим, помоги стереть с доски”, – она спародировала притворный
– Ты права. Нужно развеяться.
– Вот-вот. В чем ты пойдешь завтра? Только не надевай каблуки, не хочу быть ниже тебя на линейке.
Я кивнула и помогла ей с остальными листочками. Зачем только она напомнила мне о Вадиме? Все лето я старалась не думать о нем и не доставать сообщениями в поездке. Стрешневы всем семейством уехали на три месяца путешествовать по Европе и вернутся сегодня ночью самым поздним рейсом. Мать Вадима владела сетью салонов красоты, поэтому каждое лето устраивала своим детям приключения. Она бы с легкостью могла отдать его в школу с такими же богатенькими отпрысками, если бы сама не училась когда-то в нашей школе. Вадим говорил, что ему так даже больше нравится. Чего нельзя сказать о его младшей сестре Лере. Вот она-то мечтала учиться в частной школе. Но их мать оставалась непреклонна. Она очень любила нашу школу, хоть я и не понимала почему. В восьмом классе они уехали в Америку и ходили там в Диснейленд. Вадим привез всему классу брелки с Микки Маусом. Я жутко завидовала ему и считала зазнавшимся богатеем. А потом, когда мы стали ближе общаться, я поняла, что на самом деле он не такой. Да, иногда у него проскальзывали фразочки по типу: “Ты что поедешь с утра на метро? Там же часпик. Вызови такси”. Или когда он хвастался тем, что на восемнадцатилетие мать купила ему квартиру. Меня это безумно раздражало ровно до того момента, как мы не начали зависать там почти каждый вечер, когда к нему не приходила очередная фифа. Конечно, внешность Вадима заставляла и мои коленки трястись время от времени. Под два метра ростом, со светлыми волосами цвета пшеницы и голубыми глазами ему иногда хватало лишь одного взгляда, чтобы заполучить девушку. Они велись и на деньги его семьи, а он успешно пользовался таким вниманием. Однако, мало кто знал его настоящего. Знал, как знаю я. Вся маска крутого парня тут же улетучилась, когда речь заходила об его отце.
Мы с Лизой попрощались и разошлись в разные стороны. Мой велосипед остался нетронутым. Рядом с ним курил дядя Коля, стряхивая пепел на лестницу прямо перед школой. Завтра он так делать уже не сможет.
– Я следил за твоим байком как мог, – пошутил он и рукой развеял сигаретный дым передо мной.
– Спасибо, дядя Коля. До завтра!
Я вернулась домой уже после семи вечера. Покаталась немного по району, пока еще могла себе это позволить. В следующий раз я смогу выгулить велосипед только на выходных, если позволит погода. А потом осень накроет город серым маревом, проливными дождями и тоской. И можно забыть про велосипед до следующего лета. Отстой.
Дома пусто. Отец приходил с работы в девятом часу после смены в банке. Если у Вадима осталась только мама, то у меня только папа. Моя мать бросила нас, когда мне только исполнилось девять. На следующий день после дня рождения отца. Улетела с каким-то кубинцем заграницу и ее след простыл. Антонио. Из-за него теперь даже простое имя Антон под запретом в нашей семье. Раз в год мать писала сообщение с поздравлением с днем рождения, и больше мы не общались. Поначалу я горевала из-за этого. Все-таки девять лет – очень нежный возраст. Но со временем я смирилась, что она никогда не вернется. Отец старался не показывать этого в обычной жизни, но он грустил. Грустил так, что каждое семейное застолье заканчивалось тем, что он напивался и начинал плакаться тете Жене. Сестре моей мамы. Я ненавидела эти сборища с родственниками. Всегда одни и те же темы. “Как плохо, что она уехала”, потом “какая она плохая, что бросила ребенка с мужем”, а потом “как плохо, что Ева осталась без матери. Что же из нее вырастет?” К последней теме я почти всегда успевала уйти к Лизе или Вадиму. Но иногда такой возможности не представлялось, и я сидела в своей комнате. Включала музыку на полную, лишь бы не слышать, как ревет пьяный отец. На утро он просыпался с жутким похмельем и делал вид что не помнит, что произошло накануне. Но я знала, что это неправда. В трезвом виде он всегда становился серьезным банковским работником.
Телефон завибрировал.
Лизончик: “Я нашла его в сети!”
Я закатила глаза. Она могла найти всех и всегда, зная только имя или цвет волос. Как-то она нашла парня, который ей нравится, по обоям на
Ева: “И кто он?”
Лизончик: “Его зовут Андрей, ему 18. Судя по профилю приехал из Питера.”
Точки все еще бегали над диалогом. Наш класс отличался от других, потому что почти всем уже исполнилось восемнадцать. Словно родители сговорились и отвели нас в школу на год позже. А кто-то просто родился в сентябре. Только Лизе и парочке людей все еще было семнадцать.
Лизончик: “По гороскопу скорпион. Ужас.”
Ева: “Хоть красавчик?”
Лизончик: “О, да!”
Ева: “Ха-ха, тогда удачи тебе с ним.”
Я отложила телефон и помыла руки после улицы. В животе предательски заурчало. Вот-вот вернется отец, а я не хотела сидеть с ним за ужином. Он бы как обычно начал притворно интересоваться моей жизнью. Будто ему не все равно. Хотя я уже прекрасно знала, что он спит с коллегой с работы. Хотя всячески старается это скрыть.
Разогрела куриные ножки и быстро нашинковала салат из огурцов и помидоров. Со всеми тарелками я поспешила в свою комнату. Домофон как раз только что прозвенел, сообщая, что отец уже зашел в подъезд. Успела.
Оставшийся вечер я провела в комнате. Играла на синтезаторе. К нему можно подключить наушники, поэтому я не мешала ни соседям, ни отцу. У нас денег на такой навороченный конечно же не было. Синтезатор подарила мама Вадима. Она увидела, как я играю на их фортепиано и на следующий день Вадим принес его ко мне домой со словами: “Мама хочет, чтобы ты продолжала учиться”. Когда мать ушла, отец начал пристраивать меня во всевозможные секции. Думал, так у меня не останется времени на грусть. Поэтому я перепробовала фехтование, волейбол, шахматы, французский и, наконец, музыкальную школу. В ней мне понравилось больше всего, поэтому со временем другие секции отсеялись. Я не хотела, чтобы отец тратил последние деньги, оплачивая мои кружки. Его должность в банке позволяла нам не бедствовать, но и не жить на широкую ногу.
Около двенадцати Вадим написал, что они приземлились во Внуково и уже едут домой. Я пожелала ему доброй ночи. Сон не шел ко мне, поэтому я решила послушать музыку. Лежать вот так перед сном в наушниках стало для меня обычным делом. Обычно я фантазировала о нас с Вадимом. О том, как он наконец поймет, что тоже меня любит не как друг. И потом мы бы жили долго и счастливо.
Глава 2
1 сентября 2014 года.
Я проспала. Надела самый первый сарафан, который выпал на меня из шкафа. Кажется, я носила его в девятом классе. Как хорошо, что он еще мне в пору. Белая рубашка, застиранная до такой степени, что на манжетах торчали нитки. Я аккуратно срезала их маникюрными ножницами, чтобы выглядело приемлемо. Туфли на маленькой танкетке. Можно сказать, просто толстая подошва. Лиза с самого утра закидывала меня сообщениями. Она еще вчера забрала новое черное платье и туфли-лодочки на маленьком каблуке. Прислала мне фото прически. Я тоже хотела бы собрать волосы, но времени у меня хватило только на то, чтобы помыть их и слегка высушить. Я выбежала из дома с еще сырой шевелюрой.
Во дворе школы толпились первоклассники с родителями. Мы уже второй год подряд вели первогодок на линейку. Так получилось, что за год до того, как мы перешли в десятый класс, никто на год старше не остался в школе. Все решили пойти в техникум или перевестись после девятого. Поэтому мы два года подряд оставались самыми старшими в школе. Сначала в десятом, а теперь в одиннадцатом. Лиза уже держала за руку первоклассника, а Вадиму досталась роль вести девочку с колокольчиком. Главная первоклашка года. На ее голове красовались два огромных белых банта, что еще больше добавляло ей статуса и зависти среди одногодок. В толпе я заметила и новенького. Андрей. Лиза многозначительно посмотрела на меня и я поняла, что, скорее всего, они уже успели пообщаться в сети. Я еле сдержала улыбку, потому что в этот момент новенький посмотрел на меня. Он стоял с очень серьезным видом, которым, как мне показалось, скрывал волнение. Темные волосы коротко подстрижены, по бокам выбреты. Ростом он оказался чуть ниже Вадима, но почти наголову выше Лизы. Отдала ему дополнительный балл за это. Раздался тонкий крик. В толпе повздорили два первоклашки. Девочка била мальчика по голове своим букетом из ромашек, а тот хохотал. Теперь она держала в руках остатки ромашек и горделиво подняла голову вверх. Не удивлюсь, если они в итоге станут лучшими друзьями. Позже одноклассники рассказали мне, что он старался задирать ее. Но когда она ответила ему силой – сразу прекратил. У меня была такая же ситуация, когда я стояла на линейке в первом классе. Будущий одноклассник говорил мне гадости, находясь позади. Я не хотела его слушать и стукнула букетом. Лепестки от роз так же, как и сейчас от ромашек, рассыпались по асфальту. Одиннадцатиклассники, которые вели нас тогда, не сдерживали смеха. Тогда я разозлилась на них. Почему они не вмешались, когда меня обижали? Сейчас я понимала, как комично это выглядело.