Горечь Пепла
Шрифт:
Не отвлекаясь на лишнюю болтовню, Ким ловко делает свою работу. Убирает
держатель и скрепляет грудную клетку проволокой.
— Дилан, зашей первоначальный разрез. — Протягивает мне нить с иглой.
Старательно зашиваю полицейского. Он выжил, и это главное.
В его груди остались две трубки для вывода жидкости из области сердца. Жутковато.
— Поздравляю всех с успешной операцией. Брук, отвезешь пациента в интенсивную
терапию. — Устало опускает плечи миссис Лэдженд, по пути стягивая
перчатки.
— Это было круто, Дилан. Может, действительно, кардио? — с волнением
произносит Келли.
— Еще не решила. Встретимся на улице.
Медленно направляюсь к двери, проверяя перчатки. Слава богу, мои ногти
подстрижены так коротко, что разрывов никогда не бывает.
Стягиваю шапочку и рассматриваю красивых единорогов. Возможно, они и, правда,
волшебные.
В настоящий момент в больнице царит полный хаос. Все кабинеты забиты под
завязку. Где-то слышен детский плачь, причитание и даже рыдания. В такие дни каждый
из докторов надеется, что смерть пройдет мимо него. Но, увы, все мы недолговечны. И
как бы мы не старались, людям свойственно умирать изо дня в день.
Выхожу за раздвижные двери больницы и устало плюхаюсь на скамейку. Мои руки
трясутся после каждой операции. Это связано с притоком адреналина. Ничего не остается,
как подставить свое лицо солнечным лучам.
— Слышал, операция прошла успешно, — Джон присаживается рядом.
— Да, мы очень старались. Ты с ним знаком? — поворачиваю голову в его сторону.
— Он мой напарник. Я был практически в секунде от того, чтобы схватить пулю в
лоб, — качает головой. — Поверить не могу, что он заслонил меня собой. И я чертовски
рад, что этот сукин сын остался жив.
— Ох, а я как рада. Его сердце было прямо перед моим носом в течение двух часов,
— улыбаюсь я. — Спасибо, что снял с меня туфли и захлопнул дверь.
Джон внимательно следит за моими эмоциями.
— Спасибо за то, что тебя не стошнило в салоне моего автомобиля, — смеется он. —
Мы останавливались каждые десять минут, и ты обещала, что наблюешь.
Мои щеки заливает краска стыда.
— В общем, было здорово, — протягиваю для рукопожатий свою кисть.
— Взаимно.
Он нежно сжимает огромной ладонью мою руку и дергает на себя. Затем хватает
меня за плечи и, смеясь, лохматит мои волосы, пока я пытаюсь вырваться из его
медвежьих объятий.
— Эй, прекрати, — хмурясь, толкаю его в грудь. — Я уже не маленькая.
— Еще какая маленькая. На твоем фоне я выгляжу стариком, — отпускает меня. —
Покажи, где я могу найти своего напарника, повидать хотя бы его через стеклянные
двери.
И когда он делает вид, что собирается защекотать меня, я резко вскакиваю на ноги.
Неужели, оба брата такие придурки?
—
угрожаю пальчиком.
Глава 8
Кейн
Черт! Просто невероятно. Охренеть! Меня только что отшили самым откровенным
способом. Смело заявляю: я кретин! На кой черт я поцеловал эту неудовлетворенную,
напыщенную суку? Ответа ноль. Бл*дь, я реально облажался.
Несусь хрен знает сколько километров в час. Просто куда-нибудь подальше от
больницы, от проблем, от всего… и от неё в первую очередь.
Глушу мотор.
Сейчас я нахожусь на небольшом закрытом пляже. На своем любимом месте, где
никто и никогда не сможет доставать и отвлекать меня по пустякам. Это мое
пространство, я люблю приезжать сюда, когда мне не просто плохо, а настолько паршиво,
что хочется примитивно сжаться изнутри и исчезнуть… навечно, навсегда.
***
Мягкие прикосновения ладоней прикрывают мои глаза, и знакомый аромат
окутывает меня с ног до головы.
— Малышка, я знаю, что это ты, — улыбаясь, я накрываю ее ладони своими руками
и отвожу их в сторону.
— Ну, Кейн, так не честно, — разочаровано говорит Эмма.
Я поворачиваюсь к ней и целую ее пухленькие сладкие губки. Обожаю их вкус.
— Девушка, — слегка отстраняюсь от нее,— вы арестованы! — легонько сжимаю
ее руки и завожу их ей за спину.
— За что? — усмехается мне в лицо чертовка.
— За кражу моего сердца…
***
Эмма…
Здесь я должен поведать о своей первой несчастной любви, но на это у меня нет
никакого желания и настроения. Могу только дать подсказку: ты доверяешь — тебя
предают, ты веришь — тебя обманывают. Ты любишь — тебе изменяют. Вот и всё. И как
тут не стать бессердечным ублюдком?
Прошло уже два часа, а поцелуй с докторшей не выходит у меня из головы.
Нет, нет… Это не то, что мне сейчас нужно. Возможно, всё это неправильно. Она дала мне
ясно понять, что я не в ее вкусе — раз, скорее всего, она будет встречаться с Джоном —
два, и три — я больше никогда не стану вляпываться в дерьмо, под названием
«отношения».
Не раз проигрываю в своей голове ролик с поцелуем, и мне становится смешно. Мой
хохот разрезает окружающую меня тишину, и я ржу до слез над этой ахинеей, ощущая