Горечь Пепла
Шрифт:
спрашиваю у реаниматора.
— В пределах нормы. Вы мать ребенка? — задает он мне встречный вопрос,
игнорируя дальнейшие расспросы.
Как я могу ответить, что не смогла спасти его мать? Что теперь он сирота?
Закрываю глаза, пытаясь стереть из памяти окровавленное тело женщины.
— Я интерн в госпитале Сент Луис, — сглатываю ком в горле. — Мать ребенка не
удалось спасти. Я… Он… Мне просто необходимо знать, как ребенок.
Да, этот малыш, родился в рубашке.
как он оказался невредим.
Машины скорой помощи перекрывают все движение. Около пяти автомобилей
движутся в направлении больницы. Такого гула сирен я не слышала за всю свою
практику. По рации диспетчер сообщает о выживших для того, чтобы их могли
распределить в госпитали. В окошко вижу знакомый поворот. Мы все-таки едем в мой
госпиталь.
Притормаживая, двери машины раскрываются, и я вижу доктора Ким.
— Микки Льюис, возраст шесть лет. Сотрясение мозга. Кровь на одежде ему не
принадлежит. При осмотре видимых поражений тела не видно, — выдвигает каталку.
Я выхожу, все еще держа в руках баллон с кислородом.
– Эта девушка сказала, что ваш интерн. Думаю, она нуждается в осмотре.
Я хочу возмутиться, но не могу вымолвить ни слова. Чувствую, как кто-то
обхватывает меня сзади. Мои руки уже свободны, а сама я сижу на асфальте. Меня всю
трясет. Вытягиваю руки вперед и вижу на них засохшую кровь. Закрываю глаза и не могу
стереть картину катастрофы: множество тел, обожжённые и окровавленные лежали на
тротуаре. Некоторые выглядели просто как куски мяса. Металлический запах крови не
дает мне дышать. Задыхаюсь, стуча зубами, и обхватываю себя руками.
Господи, там же были дети.
— Дилан, вставай, все хорошо, — голос отца, словно в тумане. — Маску, быстро.
Шевелитесь. У нее шок, — родные, теплые руки притягивают меня к себе, обнимают. —
Малышка, все хорошо. Давай, Дилан, дыши глубже.
— Там были дети, папа, — захлебываюсь от своих слез, — маленькие дети. Их
родители. Понимаешь? Папа они же… Их ведь больше нет, — уже вою с маской на лице.
Ощущение иглы пронзает мое тело. Начинаю дышать чаще и глубже. Мне просто
надо забыть произошедшее. Стереть из памяти. Но как это сделать? Мне приходилось
видеть разные травмы, но дети — мое самое уязвимое место. Я совсем не умею с ними
ладить. Однако, это ведь люди, которые только начинают жить.
Ощущаю, как замедляется мое сердцебиение, и я успокаиваюсь. Оглядываюсь
вокруг — все носятся и суетятся. Машины бесконечно прибывают и пострадавших на
каталках отвозят в госпиталь. Мой отец сидит на коленях и встревожено смотрит на меня.
—
нам нужна, — встает и быстрым шагом направляется в госпиталь. — Не подпускайте ее к
операционным. Пусть занимается мальчиком.
Поднимаюсь на ноги и медленно плетусь в госпиталь. Все палаты переполнены, в
воздухе витает густой запах крови и страданий. Доктора, медсестры и младший
медперсонал заняты пострадавшими.
— В какую палату положили Микки Льюиса? — спрашиваю я у регистратора.
Она поднимает на меня печальные глаза и ошарашено смотрит.
— Дилан, дорогая, — сочувственно произносит она. — Я думаю, тебе надо сходить
в душ и переодеться. А потом мы найдем твоего Микки.
Я смотрю на свою одежду, она вся перепачкана кровью. Чужой, запекшейся кровью.
Срываюсь с места и бегу в ординаторскую.
Двери лифта не успевают закрыться, когда входит Майкл. Он ничего не говорит,
просто смотрит. На нем повседневная одежда, значит, его вызвали на смену. Прислоняюсь
к дальней стене лифта и делаю глубокий вдох, затем считаю свой пульс. Двери
открываются, и мы вместе направляемся в сторону ординаторской.
Майкл молча подталкивает меня.
— Прими душ, я поищу во что тебе переодеться, — заталкивает меня прямо в
одежде в душевую кабину.
Резкий поток теплой воды, и я прихожу в чувства. Начинаю лихорадочно стягивать с
себя одежду, сбрасывая ее на пол. Я растираю свое тело настолько сильно, что, кажется, у
меня будут раны. Мне нужно забыть все это, как страшный сон. Я должна быть с
ребенком, мать которого я не смогла спасти. Я просто хочу помочь.
— Дилан, одежда на тумбе. Жду тебя снаружи. — Громко говорит Майкл.
Приведя себя в порядок, выхожу из душа и сушу волосы полотенцем. Все мои
ощущения и мысли крутятся около произошедшего.
— Много жертв? — хриплым голосом спрашиваю у Майкла, который затягивает
веревки на больничных штанах.
— По последним данным, погибло двадцать человек. Если тебе станет легче, спасли
многих. Какой то сумасшедший пожарный полез в огонь и вытащил семерых. В автобусе
многие с травмами, — спокойно отвечает он. — Я видел такие катастрофы. Это как боевое
крещение, понимаешь? Дилан, это госпиталь, и каждый день здесь происходит разное
дерьмо. Просто тебе еще не приходилось сталкиваться с таким масштабом.
— То есть, ты хочешь сказать, что отец защищает меня от подобного? — злобно
шиплю на него. — Папочкина дочка, вся такая изнеженная, и ее бережно оберегают от