Горелое озеро
Шрифт:
По телу стало разливаться тепло. Уставшие ноги стали мягкими и непослушными. Сережа видел, как дедушка замахал головой и попытался подняться со стула, но потом его лицо почему-то стало совсем нечетким и вообще расплылось. Вместо дедушки перед глазами появились шляпки скользких маслят и густой зеленый мох.
На следующее утро Сережу нашли спящим на остановке в незнакомом городе. Несмотря на сильный испуг, ребенок смог четко назвать имя, фамилию и родной город. Полдня он провел в местном участке полиции с девушкой-следователем, пока за ним
От места, где нашли ребенка, до их родного города было около ста километров. А про Дмитрия Николаевича больше никто ничего не слышал.
Глава третья
Эдуард сидел в машине и барабанил пальцами по рулю. Алины с Сережкой не было почти полтора часа. Консультация врача должна была давно закончиться. А совсем скоро назначенный прием у следователя. Конечно, никаких надежд не было: три предыдущие встречи результата не принесли, но все же… Должна же быть какая-то разгадка у этой мутной истории. Такое впечатление, что отец просто растворился.
Эдуард устал нервничать и без конца вздрагивать при виде незнакомого номера на экране телефона. Прошло два месяца, а никакой полезной информации так и не появилось. Еще и Сережка… Постоянные ночные кошмары, энурез и истерики каждый раз, когда родителей не было рядом. Алина брала уже второй отпуск подряд, чтобы неотлучно быть вместе с сыном. В детский сад Сережка ходить не мог – начинал плакать сразу, как мама выходила из комнаты.
Беседы с психологом мальчику не помогали, и вот теперь уже консультация психиатра. Иногда Эдуарду казалось, что было бы легче, зная, что отец мертв. По крайней мере, самое страшное было бы уже позади. Мозг перестал бы постоянно прокручивать бесконечные варианты, и время начало бы свое целебное действие. Но Эдуард каждый раз отгонял эти мысли и заставлял себя верить в то, что чудо еще возможно.
В воротах поликлиники показалась Алина. На руках у нее навзрыд плакал пятилетний Сережка. Эдуард выскочил из машины, подбежал к жене и попытался взять сына к себе. Мальчик зарыдал еще громче и крепко вцепился в мать.
– Чтобы я хоть раз еще пошла с ним к этим врачам! Психиатр называется… – прошипела Алина, кусая губы. – Никогда больше! Успокойся, мой зайчонок, успокойся! Все прошло, все хорошо… Сейчас мы с тобой киндер-сюрприз откроем. И кока-кола есть в машине.
Было видно, что Алина сама находилась на грани истерики.
Они сели в машину. Ребенок вздрагивал, но слезы уже перестали падать крупными каплями из опухших светло-голубых глаз.
– Ой, смотри, какой у нас робот попался! – наигранно-веселым голосом продолжала успокаивать ребенка Алина. – У нас с тобой такого еще не было. Давай сейчас поедем в «Макдоналдс» обедать, хочешь? Там еще игрушку купим с «Хэппи милом»?
Мальчик, сглатывая всхлипы, утвердительно закивал.
– Алин, не получится сейчас, мне к следователю нужно, – тихо сказал Эдуард.
– Никуда тебе не нужно! – почти сорвалась на крик Алина. – Хватит! Потом съездишь! Посмотри, что с ребенком творится! Все равно тебе ничего нового не расскажут. Я так больше не могу! Прошу тебя,
Эдуард не стал брать телефон и коротко ответил:
– Хорошо, поедем в «Макдоналдс».
Он понимал, что с женой сейчас лучше не спорить. Алина была на пределе. Бесконечные истерики Сережи давались ей непросто. Мальчик никак не мог справиться со стрессом после того, как проснулся в незнакомом месте после исчезновения дедушки. И кажется, что все эти походы к психологам и психиатрам травмировали ребенка еще сильнее. Эдуард подумал, что Алина, возможно, права: нужно просто придумать для Сережки какое-то правдоподобное объяснение и отпустить эту ситуацию, а не пытаться с помощью ребенка восстановить случившееся. Отца, скорее всего, уже не вернуть, а сломать психику ребенка вполне возможно.
Обычно спокойная Алина уже с трудом справлялась со своими эмоциями. Любая мелочь могла вывести ее из себя. Даже звонок свекрови. Раньше она вполне дружелюбно относилась к матери Эдуарда и с улыбкой рассказывала подругам о том, как Инга Петровна решительно поменяла свою судьбу почти в шестьдесят лет. Свекровь нашла себе нового мужа, который был гораздо моложе ее, уволилась из института и, став фрилансером-копирайтером, переехала на Украину. Теперь же свекровь превратилась для Алины в бездушную эгоистку, которой было абсолютно наплевать на проблемы ее сына и внуков. А что до трагического исчезновения первого мужа, так это и вовсе, по словам Алины, Ингу Петровну не беспокоило.
Алина и Эдуард были вместе почти двадцать лет. У них росло двое детей: Марина, строптивый подросток с ярко-розовой челкой, и пятилетний наивный и впечатлительный Сережка. А еще росло непонимание. Росло незаметно, как побег большого дерева, которому нужно несколько лет, чтобы по-настоящему укорениться.
В небольшом городе, где они жили, их семью считали практически образцовой. Свой бизнес, просторная квартира в сталинке, состоящая из двух объединенных коммуналок, фото с заграничных курортов в сосцети… И зависть окружающих. Алина смутно чувствовала эту зависть, но старалась делать вид, что ее не замечает. Как не замечает и то, что с Эдуардом ей уже не так интересно, как раньше. Она убеждала себя, что так происходит с большинством семей, которые почти все время проводят вместе. Ведь двое – это только в самом начале пара, а потом уже больше родители и партнеры, чем супруги.
У Эдуарда, кажется, таких размышлений не было. С Алиной было комфортно и уютно. Она по-прежнему была для него самым близким и родным человеком. Вечера он чаще всего проводил на кресле в гостиной с книжкой в руках, рассеянно отвечая на бесконечные вопросы маленького Сережи и вполуха слушая эмоциональные споры Алины с дочерью. Благосостояние с годами только улучшалось: мелкий бизнес уверенно становился средним, дети взрослели. В общем, изменения в жизни были незначительными, но в большинстве своем позитивными.