Горелом
Шрифт:
— Ну-ну. А себя вместо наживки пользовал? Так тут не то, что рыба — водяной едва ли польстится…
Про полотенце и прочие полезные вещи Ян, разумеется, не подумал. И потому одежда охотно липла к мокрой коже и крайне неохотно выполняла свою прямую функцию — согревать.
— Заболеешь, — злорадно пообещала Ева. — И умрешь.
— И не мечтай.
Она усмехнулась, но как-то неуверенно. В желто-зеленых глазах заметно «дышал» зрачок, то расширяясь, то сужаясь до точки, а иногда вытягиваясь в щель.
— Ты когда… отлучишься?
Она смутилась. Она всегда смущалась, будто ее спрашивали о критических днях.
— Скоро. А что?
— Не знаю пока… — Просто предчувствие, что ты можешь понадобиться. Но по предчувствиям у них спец Пьетр, так что упоминать об этом, наверное, не стоит.
Они зашагали обратно, с хрустом ступая по листве. Усердно золотящийся, но все еще в основном зеленый, лес ожил и зашевелился. В кронах путался ветер, оббивая ветви и осыпая землю ослабевшей листвой.
— Ян… Я тут подумала… Может, ну его, этот город?
Ян споткнулся от неожиданности, остановился и снова во все глаза уставился на нее. И зубами клацать перестал.
— А кто ныл на пару с Пьетром, что жизнь налаживается?
— Ты слишком близко к сердцу принял наше пожелание. Но в последнее время ты стал таким нервным, и ведешь себя странно. Лучше уехать, а то мало ли что.
— Угу. Не выйдет. Я знаю, в чем причины твоего добросердечия. Дома нелады?
— Да какая разница… — она недовольно наморщила переносицу и непоследовательно созналась: — Дома как всегда.
— То-то ты такая взвинченная.
— Это от общения с психом, вроде тебя.
— Свекровь, что ли нагрянула с инспекцией?
Ева пренебрежительно дернула плечом. Вышло неубедительно.
— Подумаешь свекровь…
— Забеги к ней в гости в полнолуние.
— Очень смешно.
— Поверь, смешно. Оборотень, переживающий о своих неудачных отношениях со свекровью!
Спутница промолчала, засопела негодующе, но расстроено, а потому без обычного накала. Теребила пальцами кончик наспех заплетенной косы, пока не лопнула резинка.
— Хочешь, я нанесу визит твоей свекрови? — в порыве человеколюбия предложил Ян.
Она покачала головой, рассеянно перебросив распускающуюся косу за спину.
— Я хочу уехать. Немедленно. Я боюсь причинить им вред… — Ева повернулась к нему. Черты ее неуловимо менялись каждую секунду, словно под кожей некто активно мял мышцы, как пластилин, меняя контуры лица. — Мне все тяжелее сражаться с луной, она сводит меня с ума! И однажды… Я могу убить… их, — выдохнула она еле слышно,
Ян отвел глаза. Смотреть на Еву было жутковато, хотя он наблюдал ее метаморфозы неоднократно. Да и неловко было видеть, как дает слабину обычно крепкая партнерша.
— Тоже мне удивила, — Ян поддал ногой высунувшуюся из листвы поганку. Промахнулся. — Я живу так не от луны к луне, а каждый день. И ничего… пока.
— Во-первых, ты давно сумасшедший. А во-вторых, ты не понимаешь… У тебя же нет близких.
Теперь настала Янова очередь делать каменное лицо. Конечно. Где уж ему понять. У него нет близких.
— …я думаю, им будет лучше без меня, — Ева, поглощенная своими заботами, ничего не заметила. — И муж поймет. И сын. Он пока маленький, но со временем… Я знаю, он, к счастью, не подцепил от меня эту заразу и сможет жить нормально. От меня им только несчастья, а так они вздохнут свободно.
— Дура! — с удовольствием заявил Ян.
Она остановилась, вспыхнув, и свирепо уставилась на него. Зрачок перестал пульсировать, обратившись в крошечную точку в яростно сузившихся глазах.
— Что ты сказал?
— Что слышала. Идем быстрее. Холодно…
И не дожидаясь спутницы, Ян припустил со всех ног, надеясь согреться. В итоге до дома он добрался, еле передвигая ноги, выжатым и все равно замерзшим, как быстрозамороженный бифштекс из супермаркета. Честно сказать, если бы не Ева, прицепившаяся к нему репейником, он бы и до дома не добрался.
— Ну и бардак здесь у тебя, — брезгливо констатировала Ева, озирая жилище, усыпанное апельсиновыми корками.
— Так приберись, — Ян, не задерживаясь, прошлепал в ванную.
Какое счастье, что вода бывает не только ледяной озерной, но еще и горячей, ржавой водопроводной. Теперь бы завалиться спать часов на сто. И плевать на кошмары. Сквозь шум душа он услышал, как хлопнула дверь. Ну, вот и славно. Одиночество — это его естественное состояние. И в нем комфортно, как в разношенных тапках. Впрочем, тапок у Яна сроду не было…
На пороге ванной он столкнулся с Евой, которая как раз занесла руку, чтобы постучать.
— Я думал, ты ушла, — с досадой проворчал Ян.
— Я привела тебе гостью, — хладнокровно сообщила Ева.
— Да ты садистка, — Ян ужаснулся, увидев, что она не шутит и возле дверей стоит невысокая девушка, в светлом легком плаще. В следующий момент он ужаснулся еще больше, узнав эту девушку.
— Здравствуйте, — произнесла Амилия Стах негромко и с некоторым напряжением.
Убью Еву, — мельком подумал Ян. И неприязненно отозвался вслух:
— Чем могу быть полезен?
— Простите, я не знала, что вы нездоровы.
— Это имеет отношение к тому, зачем вы явились?