Горелом
Шрифт:
— Поверь, Ян, я очень ценю то, что ты пытаешься сделать, но ты забыл, что я тоже кое-что умею.
— Амилия, заговаривать зубы несчастным, это совсем не то же самое, что играть со случайностями над пропастью.
— Я не заговариваю им зубы, — строго поправила она.
— Да какая разница, — отмахнулся Ян нетерпеливо. — Сейчас все равно не время это выяснять.
— Разница в том, что ты не веришь в мои силы, а я верю в себя.
— Толку-то…
— Я могу пройти самостоятельно.
— Да ты с ума сошла! Ты же видела, что лед не держит.
— Просто
— Тебе показалось.
— Нет.
— Не вздумай!
— Я попробую.
— Ты не знаешь, с чем имеешь дело! — Ян шагнул к ней, пытаясь схватить за руку.
— Ты тоже! — она отступила непреклонно.
Они вдруг снова перенеслись в день их первой встречи в Замке. Где упрямая пигалица рассуждала о вещах, которые не понимает. У Яна даже встрепенулась в затылке и висках знакомая боль. И раздражение привычно плавилось в гнев. Только теперь к ярости примешался внезапный страх за эту идиотку.
— Не вздумай! — Он, наконец, дотянулся до Амилии.
— Отпусти, пожалуйста…
— Стой, ненормальная! — вне себя от гнева рявкнул Ян.
— Отпусти, больно… — в ее глазах появилось непритворное страдание.
Ян машинально выпустил хрупкое запястье, и обнаружил, что они оба стоят уже шагах десяти от того места, где начали спор. Замершая у выхода Ева прижимает обе руки к груди, явно боясь вздохнуть. Карлик выжидательно молчит поодаль.
Амилия, расправив плечи, зашагала по голубоватому полу, не оборачиваясь. На светлом запястье медленно таяло красноватое кольцо, еще хранившее форму Яновых пальцев. И чем дальше она уходила, тем тусклее становился свет. Возвращалось тепло, изгоняя свежесть. Блестящие поверхности становились матовыми, крадущими свет. Уже не лед вокруг был, а снова шершавый, обманчиво прозрачный камень. Запахло пылью. Под ногами прочно и незыблемо лежал гранит, едва закрытый слюдяной коркой.
Карлик исчез.
* * *
Снаружи ворковали горлицы, устраиваясь на ночлег в гнезде, свитом в бойнице. Тихо шуршала бумага дневника. Выцветшие фиолетовые чернила описывали неблизкий и замысловатый путь. Такой же, как их взаимоотношения на этот час.
Ева поначалу явно ждала от Яна подвоха, в обмен на оплеуху, держась на расстоянии и посматривая с опаской. Потом озадаченно смирилась и перестала шарахаться. Амилия вела себя, как обычно, мирно, будто тоже ничего особенного не случилось. Ян изо всех сил старался думать исключительно о деле.
А не о том, что было сказано и не сказано. Про проклятие и ненависть к тем, кому он помогает…
— Здесь направо, — негромко поправила Амилия. — от Двойной через Тихосветную до Злыдня. А там по верхней галерее вернуться к лестнице вниз, до Непогодной.
— Подожди, — возразил Ян невольно, поскольку Амилия, как только они добрались до Двойной, вполне доверчиво поделилась с остальными заметками горелома. Впрочем, выиграли они немного, потому что почерк у него оказался неразборчивым, как траектория полета захмелевшего шмеля… — Тут написано не Лунная, а Мутная. Они рядом.
— Да нет, тебе показалось. Смотри, у «л» такой же длинный хвост.
—
Ян и Амилия выразительно посмотрели на нее. Ева стушевалась и отступила в тень:
— Ну, ладно, решайте, а я пока осмотрюсь.
— Допустим, это Лунная, тогда ближе до Острожной.
— Ой… Как же это я забыла… Он написал, что путь лежит через Весеннюю башню.
— Ну, значит, там мы не пройдем, потому что попасть в башню можно только весной.
— Можно обогнуть ее по внешней стене.
— Чего?
— Там выступ есть такой… Неширокий, но идти можно.
— Опять воздушная акробатика?!
…Идти и впрямь было можно. Прижавшись животом к шершавой стене. Не глядя вниз и проклиная все на свете. Ветра, запутавшегося в башнях, всегда хватало, но сейчас он явно решил, что ему подкинули три новых игрушки. Причем две он быстро забросил — одна слишком легкая, другая слишком когтистая и цепкая. А вот Ян оказался для него самым подходящим.
Какое все же облегчение спрыгнуть на надежный каменный пол. Пусть даже пол исчерчен знаками, строжайше запрещающими наступать на него.
— Тут под некоторыми плитками ловушки, — мимоходом обрадовала Амилия, всматриваясь в текст. — Они старые, но…
— А-а!
— …некоторые действуют. Извини, Ева, мне надо было тебя предупредить.
— Ничего, — мрачная Ева пошевелила мыском ботинка четвертинку отрубленной косы на камнях. — Давно хотела концы подравнять, посеклись…
У планировщиков башен была явная тяга к закручиванию лестниц в тугие спирали. Все бы ничего, но чередование витков по часовой стрелки, не помешало бы перемежать с поворотами против. Или это для того, чтобы у врагов голова закружилась?
Ян помассировал затекшую шею.
— Темнеет уже. Ничего мы здесь не найдем. Надо возвращаться ко Второй Гостевой и снова искать выход оттуда. Мы верхние этажи не проверили.
— Еще немного.
Ева увлеклась, похоже, больше других и носилась по этажам с проворством и азартом щенка, вырвавшегося на волю из тесного двора. Правда в сумерках она все больше утрачивала сходство с человеком.
— Ты уверена? — всерьез засомневался Ян. — Солнце уже село.
Солнце и впрямь уже село, но пока над горизонтом разливалось яркое алое зарево и света хватало. Глаза Евы жутковато и ярко полыхали зеленью под растрепанной челкой, а кончики ушей удлинились настолько, что торчали над макушкой.
— Если боишься, давай разделимся, — засмеялась она в ответ. — Вы вдвоем пойдете этим коридором. А я спущусь на пару ярусов ниже. Может, там что интересное. Так и быстрее будет…
— Не стоит тебе одной носиться… Опасно.
Она засмеялась громче, выскаливая заострившиеся зубы и неприятно напоминая ледяного карлика. От него, что ли нахваталась таких злых ужимок? Казалось, Ева утрачивает чувство реального, скатываясь в бездумие оборотня. Мало того, что ей действительно не стоило в одиночку сновать по незнакомой башне, так еще без компании напарница уйдет в слепую трансформацию гораздо быстрее.