Горение (полностью)
Шрифт:
Петр Аркадьевич Столыпин был, понятно, как и фон дер Лауниц, приглашен на открытие.
Позвонив фон дер Лауницу, чтобы предупредить о ситуации, Герасимов был прямо-таки шокирован грубой бестактностью градоначальника: "Вы мне поскорей агентуру свою передавайте, я уж наведу порядок!"
Герасимов отправился к премьеру: когда состоялась их первая встреча, Столыпин, выслушав подробный двухчасовой доклад шефа охраны, позволил приезжать домой в любое время суток: "Мне искренне приятен разговор с вами, полковник. Я давно не встречал человека
Герасимов тогда поднял глаза на Столыпина, долго молчал, а потом тихо ответил: "Вам террор поболее, чем им, нужен, Петр Аркадьевич... Чего стоит хирург без скальпеля?"
Тот ничего не сказал, только глаза отвел, резко поднялся со стула, простился сухо, сдержанным кивком.
Герасимов вернулся к себе в охрану и только здесь, оставшись один, ощутил жуткий, холодящий душу ужас: "Кого решил себе в союзники брать?! На что замахнулся, вошь?! Пусть себе газеты пишут про свободу и гласность, а ты таись! Шепотком! Иначе у нас нельзя! Нас сначала Византия раздавила, потом иго, - в нас страх вдавлен, самости нету!"
Тем не менее назавтра от Столыпина позвонили в десять вечера, осведомившись, нет ли каких новостей: "Петр Аркадьевич готов вас принять".
...Во время аудиенции Столыпин был весел, слушал не перебивая, затем пригласил на чашку чая, представил жене, Ольге Борисовне; Герасимов ликовал: пронесло, взял н а ж и в у Петр Аркадьевич, иначе б дражайшей не отрекомендовал как "верного стража империи"; пойдет дело - только б наладить пару подконтрольных террористических актов, получить законное право на ответный террор правительства, вот тебе и пост товарища министра внутренних дел, внеочередной крест и генеральская звезда!
Когда Герасимов, узнав о предстоящем покушении, приехал в Зимний, Столыпин спокойно выслушал полковника и вопросительно посмотрел на Ольгу Борисовну, теперь они довольно часто беседовали втроем - высшее проявление доверия к сослуживцу.
– Александр Васильевич совершенно прав, ты не должен ехать на церемонию, сказала Ольга Борисовна, скрывая испуг.
– Я полагаю, - возразил Столыпин, - что Александр Васильевич сможет поставить такую охрану, что бомбисты ничего не сделают.
Герасимов отрицательно покачал головой:
– Я на себя такую ответственность не возьму. Повторно заклинаю не ездить туда...
...На следующий день фон дер Лауниц, открыто заявлявший свою неприязнь к Герасимову, поинтересовался:
– Ваши люди будут на церемонии в медицинском институте?
– Непременно, Владимир Федорович, - ответил Герасимов, - я отрядил практически всех моих филеров...
– Петр Аркадьевич пожалует?
– Конечно, - спокойно сказал Герасимов, зная совершенно точно, что премьер решил не ехать (Ольга Борисовна ликующе сообщила утром,
– А мне советуете не быть?
– усмехнулся фон дер Лауниц.
– Что, трусом норовите представить в сферах? Не выйдет, полковник! Как-никак, а я свиты его величества генерал-майор, мне ли страшиться бомбистов?!
– Я не смею ни на чем настаивать. Мой долг состоит в том, чтобы загодя предупредить об опасности...
– Вы, кстати, закончили составление списков всей вашей агентуры? Акт передачи проведем в моем кабинете на следующей неделе. Политическую охрану беру себе.
– Хорошо, - ответил Герасимов, - на следующей неделе я передам вам все, Владимир Федорович!
Этим же вечером Герасимов нанес ряд визитов, в том числе повстречался и с адъютантом принца Ольденбургского, ротмистром Линком. Вручил ему браунинг: "Хотя здание блокировано, но каждый, кого увидите с револьвером в руке, - ваш! Стреляйте без колебаний, это - бомбист. Охрана жизни принца распространяется и на вас, но его высочеству ничего не говорите, не надо его нервировать попусту".
...Третьего января фон дер Лауниц был застрелен на лестнице медицинского института; ротмистр Линк всадил две пули в затылок бомбиста - концы в воду!
Вот так-то на чужое покушаться, господин свитский генерал! С нами шутить опасно, мы скусываться умеем, Владимир Федорович!
...Понятно, о передаче самой секретной агентуры охранки новому градоначальнику никто не заикался более; Столыпин повелел на террор ответить террором. Акция была оправданной, эсеры не сдержали своего слова, отмщение будет безжалостным, око за око, зуб за зуб!
...Дзержинский быстро записывал происходящее в зале; за время работы в газете научился скорописи, чуть ли не стенографии; ни одну фразу, которая казалась ему существенной, не пропускал:
П р е д с е д а т е л ь. Подсудимый Афанасьев, ваше звание?
А ф а н а с ь е в. Лишенный сана священник...
П р е д с е д а т е л ь. Гредескул, ваше звание?
Г р е д е с к у л. Бывший профессор.
П р е д с е д а т е л ь. Князь Долгоруков, ваше имя и отчество, чем занимаетесь?
К н. Д о л г о р у к о в. Петр Дмитриевич, дворянин, бывший председатель земской управы.
П р е д с е д а т е л ь. Подсудимый Жилкин, ваше звание, чем занимаетесь?
Ж и л к и н. Мещанин, литератор, - отвечает бывший лидер трудовиков.
П р е д с е д а т е л ь. Зиятханов?
З и я т х а н о в. Бывший товарищ прокурора, дворянин, наследственный хан.
П р е д с е д а т е л ь. Локоть?
Л о к о т ь. Был до выборов в Думу профессором.
П р е д с е д а т е л ь. Ломшаков?
Л о м ш а к о в. Бывший профессор высших технических учебных заведений, почетный мировой судья, отстраненный Сенатом от этой должности в связи с настоящим процессом.
– Подсудимый Муромцев!
Подымается бывший председатель Думы С. А. Муромцев.