Гори, гори ясно
Шрифт:
«Что ты хочешь за информацию?» — спросила вчера Бэл.
«Дачный участок соседки», — ответил я.
«Дом, где убили ведьму, плохой выбор для проживания», — похоже, блондинка усомнилась в моем здравомыслии.
«Его я снесу. И выкопаю пруд», — выдал ей свои планы.
«На кой тебе пруд?!» — оторопь в голосе.
«Для красоты. Рыбок подселю. Карасей там или
...Когда я вернулся из деревни, на скамейке возле парадной сидела девочка. Сидела с ногами, подобрала их так, чтобы уткнуться лицом в колени, и, кажется, спала. Стоило мне подойти ближе, как малявка вздернула носик, опустила на тротуар ножки в белых с синими полосками гольфах.
— Наконец-то, — и в этом «ц» я снова услышал скрежет старой патефонной пластинки. — Ждать тебя устала.
— И тебе вечер добрый, Праскуня Карасична, — поздоровался я с дочкой водяника. — С какой целью ты меня ждешь?
— Жить у тебя стану, — без затей выпалила малявка. — Ушла я от батьки. Лебедей он пустить по воде собрался. И беленьких, аки косточки, и черненьких, как тоска. Пусть, говорит, соревнуются за мой пруд.
Она шмыгнула носом, пнула какой-то камушек.
— Осьмью ночами ранее тип один ушлый к прудам пришел, — продолжила говорить Карасична. — Батюшка ему водицы-мертвицы отлил. За плату словами договаривался, не откупом. Меня прогнал, но ясно же — ты его откуп.
— Я был лучшего мнения о его здравомыслии, — задумался о том, что теперь делать с мелкой, которая сперва меня чуть не угробила, а затем помогла спастись. — Со мной ты жить не будешь. Исключено. Так. Я спрошу по знакомству, чтобы дождик посильней зарядили. Весь парк в лужах утонет, там какое-то время побудешь. А я тем временем придумаю, где тебя обустроить.
Праскуня от моего решения в восторг не пришла, но и выбор у нее был не особенно велик...
Белаве я назвал время на час позже того, что мне озвучили. В уверенности, что представительницы Ковена прибудут раньше. И дамы оправдали мои ожидания.
Ведьмы не стали меня удерживать подле моста самоубийц, так что я прогулочным шагом добрался до байка
— Зачем я тебе нужен? — вместо «спасибо» рыжик сплюнул на асфальт. — Если она из-за тебя пострадает...
— Скажи, как ты относишься к маленьким девочкам? — перебил я щенка, фанатеющего по Богдане.
— Чего? — он скривился от омерзения. — Ты что удумал, извра...
— Нянькой тебя сделаю, — я улыбнулся ему многообещающе. — Будешь таким образом искупать преступления.
Я перебросил ему ключ от дачного домика и рассказал, как добраться. Сам же выкатился на набережную и помчал, куда глаза глядят. Нужно было проветриться, многое обдумать. Надо мною летел, ничуть не уступая байку в скорости, огнекрыл.
В вышине, распарывая черные тучи, пылал закат. Лучи заходящего солнца отражались от воды, от окон и витрин. От осколков моего мира... Ало-рыжие лучи освещали варианты пути, все развилки, каждый неправильный выбор. Какой из путей передо мной — ложный? Все до единого?
Та, что дала мне жизнь — она же с легкостью забирала чужие жизни. Начхать, сама или с помощью подчиненных. Предать ее в руки закона? Верный путь... для кого-то другого.
Оставить все так, как есть? Пусть и дальше льют кровь по Питерским улочкам «шахматисты»? И эта дорога неприемлема.
Переложить выбор на чьи-то плечи, чтобы другие бились над неразрешимыми задачами? Узкая тропка в один конец, и та — для слабаков.
Солнечный диск утонул в Неве, огонь занял место в моей груди, а я все колесил по набережным. Выжег в сердце направление, цель: остановить «шахматистов», но вывести из-под удара мать. Как я с этим справлюсь? Сколько преград испепелю на своем пути?
Ответы предоставит лишь время. Я мог бы забежать вперед, рассказать о кипучей решимости, о потерях и о пламени пожаров... Не стану. Эту история стоит того, чтобы следовать ей по порядку. Шаг за шагом.
Конец второй книги.