Гори все синим пламенем
Шрифт:
Определенные бумаги, конечно, существовали, но бумаги бумагами, а любой порядочный предприниматель в нашей стране считает необходимым скрыть свои истинные доходы от налоговой инспекции и других далеко не почитаемых народом органов.
Так, например, когда Вьюнец разводился со своей первой женой, требовавшей при разводе солидный куш, приятелям пришлось совершить не совсем честное дело, дабы разгорячившаяся благоверная и ее адвокаты больше не считали Олега Станиславовича «богатым Буратино».
Я, конечно, не все поняла из разговора и, возможно, в каких-то своих выводах
— Может, ты и убить меня захочешь? — вдруг, сцепив зубы, проговорил Вьюнец. — А что? Тогда твоим станет все!
Как оказалось, существовал документ, согласно которому в случае недееспособности или смерти одного из друзей право распоряжаться совместным имуществом переходило к другому. Почему так было решено, почему не затрагивались интересы членов семьи того и другого компаньона, я не понимала, а для объяснений момент был слишком неподходящим.
— Дядя Олег, — вспыхнул Виталька, — что вы несете! Да как вы смеете!
Беккер-старший тоже не сдержался и, всем своим грузным телом навалившись на стол, кинулся на Вьюнца. Он схватил его за грудки и принялся трясти, отчего стол двинулся с места. Посуда, стоявшая на нем, стала падать на пол. Но главное, что одна из ножек стола, резко ударив по моему стулу, заставила его опрокинуться назад. Я, взмахнув в воздухе руками, с грохотом повалилась на пол.
Олег Станиславович сидеть в бездействии, естественно, не собирался. Он тут же схватился за запястья Валерия Павловича и, пытаясь убрать его руки от себя, стал выкручивать их. Официанты сразу же оживились, и кто-то из них побежал за вышибалами. Сами они не вмешивались, привыкнув к тому, что их клиенты — солидные люди.
Но помощь вышибал не понадобилась.
Иначе и быть не могло: я, резко вскочив на ноги, с размаху нанесла меткий удар локтем по спине Вьюнца. Он резко выпрямился и невольно убрал руки от Беккера.
Виталька, казалось, только в этот момент и очнулся. Он стоял, широко расставив ноги, взявшись за голову руками, и кричал:
— Отец! Отец!
Его поведение было мне понятно. Он весь содрогался от увиденного и услышанного, словно ребенок, родители которого всю жизнь прожили в любви и согласии и вдруг совершенно неожиданно для него решили развестись.
— А-а-а! — хрипло откликнулся Вьюнец в ответ на мой удар и, не оборачиваясь, добавил:
— Вот это ты зря!
— Это моя работа, я предупреждала, — отозвалась я, на всякий случай готовясь выхватить пистолет.
Все посетители повставали с мест и с интересом наблюдали за происходящим. Дамы в ужасе переговаривались, мужчины с восхищением смотрели в мою сторону.
Вскоре семенящим, быстрым шагом к нам подошел низенький и худой мужчина лет пятидесяти с аккуратно подстриженными усиками. За ним мерно шествовали два здоровенных парня, готовые в любой момент показать свою физическую силу.
Усатый был одет в черный строгий костюм-тройку. Поправив бабочку, которая вдруг стала давить ему шею, он обратился к нам.
Вероятно, это был управляющий,
Все эти слова он произнес довольно лояльным, — дружелюбным тоном, разве что в заключение присовокупив, что нам сейчас «помогут выйти из помещения». Вьюнца и Беккера это еще более разъярило, так как, наверное, первый раз в жизни их, словно последних бродяг, выкидывали из заведения, быть гостями которого они оказались не достойны.
Валерий Павлович выпрямился, отряхнулся и, бросив на стол денежную купюру, первым двинулся к выходу. Он потирал раненую руку, которая, судя по всему, после схватки дала о себе знать.
Виталька молча пошел за отцом. То же самое пришлось сделать мне. И Вьюнцу тоже. Я держала его в поле зрения, дабы он на ходу не выкинул еще чего-нибудь.
Оказавшись на улице, Валерий Павлович и Олег Станиславович уже смотрели друг на друга врагами. Бросив полный гнева и злобы взгляд, Вьюнец сел в свою машину и тронулся с места так, что скрип колес был слышен на целый квартал. Столб пыли, поднявшийся за «Шевроле», красноречиво говорил о том, сколь горяч нрав того, кто вел автомобиль.
Беккер-старший снова стал довольно громко раскидываться словами, которые вообще-то не принято произносить в обществе дамы. Когда же Виталька остановил его, что ему удалось далеко не с первого раза, Валерий Павлович строго посмотрел на меня и проговорил, размахивая перед моим носом указательным пальцем:
— Проверь машину. Вполне могли появиться посторонние предметы… Я имею в виду те, которые помогают взлететь на воздух.
— Не глупая, знаю, — ответила я и проделала все то, что принято делать в таких случаях для предотвращения нежелательных происшествий.
— И это… — продолжал Валерий Павлович, когда я закончила, — посмотри, нет ли в салоне «жучков» или как их там… Наши разговоры теперь должны оставаться только между нами! Для меня больше не существует друга, которому я могу доверять. Этот человек, — мой клиент бросил злобный взгляд вслед исчезнувшему уже «Шевроле» — с данной минуты мне враг.
Я с помощью Витальки, давая ему соответствующие указания, тщательно осмотрела салон. Внутри все было чисто. В принципе в этом я и не сомневалась, так как некогда выбрала для себя автомобиль, максимально способный обеспечить мою безопасность.
То, чего в нем не было предусмотрено производителем, мне сделали в престижном автосервисе. Однако, чтобы успокоить клиента, я сейчас следовала всем его указаниям.
«Похоже, с этого момента Беккера вообще не будет покидать чувство опасности», — думалось мне. Однако о недавнем нападении он почему-то не вспоминал. Очевидно, не видел связи между тем случаем и новым поворотом в его отношениях с Вьюнцом.
Мне же эта невидимая нить казалась более и более очевидной.
Кстати, момент был вполне подходящим для того, чтобы посвятить Беккера-старшего в нашу с Виталькой тайну и в ту, о которой знала только я. Теперь, на мой взгляд, «клиент созрел», и мне можно было раскрыть перед ним все карты, сказав и о том, что поведала мне тетя Мила.