Гори

Мандрова Анастасия

– Еще успеешь это сделать, – быстро проговорил Ваня и тут же сменил тему. – Пойдем по длинному пути к твоему дому?

Мы прошли через арку соседствующего со школой дома и вышли к небольшому скверику, огороженному каменной оградой. Здесь было хорошо, красиво и по-особенному уютно. Теплый ветер раздувал мои непослушные волосы, и хотелось лишь одного – идти и идти вместе с Ваней куда глаза глядят. Но солнце, вновь выглянувшее из-под низких серых облаков, вдруг помогло привести мои мысли в порядок. Я резко остановилась, выпустив свою руку из его руки, и заставив Ваню от неожиданности споткнуться, может быть,

первый раз в его, полной уверенности, жизни.

– Послушай, зачем ты пошел со мной? Зачем заставил прогулять школу? И как же твой Алекс?

Вот так, в одно мгновение, я выпалила все, что хотела спросить еще в начале нашего пути. Ваня снял солнцезащитные очки и внимательно посмотрел на меня своими серо-зелеными глазами.

– Мой Алекс начал встречаться с какой-то новенькой девушкой из своего класса. И я уже говорил, ты мне интересна, – просто сказал он. В его голосе – дразнящие нотки, в его взгляде – целая Вселенная.

– Чем?

– Это я и пытаюсь выяснить…

Ваня так быстро подтолкнул меня к одному из ближайших к нам деревьев, что я не успела ничего сказать. Лямки рюкзака больно резанули меня по плечам, я почувствовала шероховатость коры, его руки обхватили меня так, что я едва могла пошевелиться.

– Ты такая красивая… Мне хотелось поцеловать тебя с того момента, как я впервые увидел тебя, выходящей из машины, – прошептал Ваня, проводя пальцем по моей щеке.

Его лицо было очень близко к моему, я чувствовала его дыхание, еле ощутимый аромат его туалетной воды, такой бодрящий, легкий, цитрусовый. Но эти слова… Мое дыхание сбилось, а сердце готово было выпрыгнуть из груди. У меня началась паника. Я сделала глубокий вздох, но не смогла унять ни начавшуюся дрожь, ни частое сердцебиение. Невозможность пошевелиться, слишком близкое расположение тел унесли меня в воспоминания, в которые я бы никогда не хотела возвращаться.

– Аня? – Ваня слегка отстранился от меня, в его глазах был неподдельный испуг. – Что случилось?

Я все еще чувствовала тепло его тела, и мне действительно нравилось это чувствовать. Но эмоции прошлого не смогли пересилить настоящее. Я уперлась руками в его мускулистую грудь, и Ваня отстранился еще больше. В ушах у меня застучало, капелька пота прокатилась по спине.

– Извини меня. Я не знал, что ты так отреагируешь. С тобой все в порядке? – отрывисто спросил Ваня, отступив на шаг.

Он в недоумении смотрел на меня, скорее всего пытаясь понять, что же со мной не так. А во мне все было не так. Любая другая девушка никогда бы так не отреагировала на действия со стороны нравящегося ей молодого человека. Но не я.

– Все хорошо. Просто приступ клаустрофобии, – крайне неудачно попыталась оправдаться я.

– Может, тебе лучше присесть?

В ответ я кивнула. Ваня уже не так уверенно как раньше, как бы спрашивая мое разрешение, взял меня за руку и повел к скамейке. Он бережно посадил меня на скамейку, сам устроился рядом и спросил:

– Я тебе не нравлюсь?

– Нравишься, – быстро ответила я, краснея.

Дрожь ушла, и от всего приступа осталось легкое головокружение. Ваня смотрел прямо на меня, а я не могла заставить себя вновь взглянуть на него.

– У тебя есть парень?

– Нет.

– Я слишком настойчив, да? Извини. Я думал ты из таких девушек, которые… –

он замешкался.

– Из таких девушек, которые что…? – Мой приступ страха резко перешел в приступ гнева, и я честно не знала, что из этого хуже. – Если ты хочешь от меня лишь доступности, то ты ошибся в выборе! – Я скрестила руки, пытаясь скрыть подступившую обиду.

– Нет, – поспешно ответил он. – Я только еще пытаюсь в тебе разобраться. Извини еще раз. Моя первая попытка провалилась.

– Я не сержусь. Уже не сержусь, – поспешно добавила я. – И будь мы знакомы поближе… Я же тебя совсем не знаю!

– Так давай знакомиться поближе, – предложил Ваня и вновь сменил тему. – Ты голодна?

– Хмм… наверное. Я же проспала и не успела позавтракать.

– Ты любишь блинчики? Я знаю место, где их очень вкусно готовят. Идти совсем недалеко.

– Обожаю. – Я не стала добавлять, что безумно люблю всю вредную еду, которую мне нельзя есть, чтобы не поправиться.

Ваня встал и, взяв меня за руку, потянул за собой. До кафе я шла, слушая о том, как весело и интересно Ваня провел все лето в Америке, путешествуя из штата в штат. Видимо, с помощью непринужденной беседы он хотел загладить недавнюю неловкую ситуацию, и, честно говоря, у него это получалось.

Усевшись за уютным столиком напротив друг друга в глубине зала так, чтобы спрятаться от посторонних глаз, он сделал заказ за нас двоих, лишь поинтересовавшись, что буду пить. Я глядела на него, на его красивый точеный профиль, когда Ваня озвучивал заказ официанту, на его уверенные жесты, и мое сердце вновь застучало быстрее, чем раньше. Он взглянул на меня. В плохо освещенном кафе его глаза были дымчатого цвета. Прекрасные глаза влекли за собой не менее прекрасные мечты. Нет, такого со мной еще не было. Рядом со мной сидел замечательный парень, и у меня перехватывало дыхание раз за разом. Я могла смотреть на него целую вечность, любоваться им, будто он являлся шедевром искусства, лучшим, что я когда-либо видела в своей жизни.

– Расскажи мне о себе, – предложил Ваня, когда официант отошел от нас.

– Мне семнадцать лет…

– Нет, давай не так. Так ты рассказывала в школе, Анна Андреевна Павлова. – Несмотря на шутливый тон, Ваня очень серьезно смотрел на меня. – Расскажи мне о себе по-другому. Знаешь, как в “Маленьком принце”, мне не нужны сухие факты и цифры, мне нужно знать, что ты чувствуешь, что ты любишь, о чем мечтаешь.

– Я не знаю, как начать, – я испуганно посмотрела на Ваню, понимая, что совсем не готова к такому. Вообще все сегодняшнее утро было для меня сплошным сюрпризом. – Может, ты первый?

– Я опять слишком настойчив? – коротко рассмеялся он, и от этого безмятежного смеха у меня все защекотало внутри. – Что ж, ты права. Что я могу рассказать о себе? Обожаю путешествовать, фотографировать, ты это уже знаешь. Люблю музыку, я живу музыкой.

– Ты играешь или поешь? – мой голос звучал заинтересованнее, чем обычно.

– Я играю на гитаре и рояле. Иногда сочиняю что-то свое.

– И как относятся к этому твои родители?

Я вспомнила выражение лица своей мамы, когда в десятилетнем возрасте я призналась, что хочу быть певицей. Тот ее взгляд, надменный и колкий, теперь я стала встречать все чаще и чаще, когда не соглашалась с ее точкой зрения.