Гори
Шрифт:
– Очень положительно, ведь мой отец – участник рок-группы.
– Какой?
Перед тем, как ответить, Ваня бросил на меня странный взгляд, который я не смогла разгадать.
– “Аврора”.
Я потеряла дар речи и пребывала в полнейшем шоке. Эта группа была русским аналогом группы “Black Sabbath”. И, кажется, даже Оззи Осборн не мог сравниться с их эпатажными выходками. Похоже, не все я знала о таком хорошем парне, как Ваня.
– Ты правда не знала, что я сын Дмитрия Сотникова?
– Нет, – честно призналась я, разглядывая Ваню и не очень-то видя сходства между ним и его известным папой. – А ты правда его сын?
– Да.
– И каково быть сыном такого известного человека?
– Очень познавательно и интересно… – На мгновение Ваня замолчал, над чем-то размышляя, а затем добавил. – Мой отец совершенно нормальный, когда не нужно устраивать шоу на публику.
Я улыбнулась, но тут же вспомнила отличительную особенность концертов “Авроры”: исполняя одну известную песню про вечность, они пили по кругу кровь из чаши, а затем поливали ею фанатов. Моя улыбка сошла с моих губ.
– А они правда пьют кровь на сцене?
– Это виноградный сок.
– Вот так и рушатся легенды.
– Больше не буду тебя разочаровывать. Скажу лишь одно, червяков они тоже едят ненастоящих.
Мы обменялись улыбками, и я почувствовала, насколько приятно сидеть рядом с ним и знакомиться ближе.
– Наверное, у тебя дома постоянные тусовки рок музыкантов.
– Нет. Мой отец постоянно на гастролях или записывается, дома бывает очень редко. И с пятнадцати лет я живу один. Маму я не видел уже несколько лет с тех пор, как она уехала жить в Австралию с новым мужем.
– Почему она не навещает тебя?
Я вспомнила бывшую жену Дмитрия Сотникова, известную во всем мире модель. Теперь я поняла, от кого Ване достались такие красивые и правильные черты лица.
– Ей хорошо в Австралии, – отстраненным тоном сказал Ваня и добавил. – Там много солнца и тепло. Здесь она ненавидела вечный холод.
– Ты скучаешь по ней?
– Не знаю.
Конечно, скучает. По глазам было видно. В очередной раз я задала наиглупейший вопрос.
– Извини, – поспешно сказала я. – Ты не обязан со мной делиться. Я же тоже этого еще не делала.
– Откровенность на откровенность?
– Согласна.
– Я с самого рождения был не нужен маме и только отвлекал от постоянного празднования жизни. Сейчас ей легко оградить себя от меня расстоянием. Она была моделью. В ней много внешней красоты, а внутри… не знаю, что внутри, может, пустота, может, эгоизм, желание жить для себя. Наверное, все модели такие, – сказал Ваня, неотрывно смотревший на горящую свечу на столе. – Отец изменял маме на гастролях, та в свою очередь изменяла ему в своих тусовках. В общем, у меня не совсем нормальная семья, как видишь.
– Тебе, наверное, пришлось нелегко… – Я не знала, что еще сказать, потому что в таких ситуациях все слова звучат нелепо.
– Вовсе нет. Все детство со мной был дедушка. Он ушел с работы, чтобы воспитывать меня, за что я ему очень благодарен. И если отец хоть как-то между гастролями пытался мной заниматься, то мама занималась только своей карьерой и развлечениями. Но не будем о грустном. Сейчас я живу один, и мне это нравится, – Ваня ободряюще улыбнулся мне.
Было очевидно, что эта тема для него очень болезненна, но он изо всех сил старался не поддаваться эмоциям. Во всем этом присутствовала какая-то злая ирония. Все парни, с которыми я ходила на свидания, были без ума от того, что я модель, и лишь парень, который мне действительно нравился, ненавидел, впрочем, вполне обоснованно,
– Как же ты живешь один? – поинтересовалась я, глядя, как официант ставит перед нами расписанный узорами чайник.
– Очень просто. Я умею готовить в мультиварке, стирать с помощью стиральной машины, мыть посуду в посудомоечной машине. Кроме того, два раза в неделю приходит женщина, помогающая по хозяйству. – Ваня широко улыбнулся в ответ на мою улыбку. – Отец время от времени появляется дома, но это бывает редко. Он, конечно, обеспечивает меня всем необходимым, но я и сам подрабатываю фотографией. – Ваня внимательно посмотрел на меня сквозь свои длинные черные ресницы. – Я хочу тебя поснимать. Не для школьного стенда, конечно. Мне кажется я даже знаю, какие эмоции стоит ловить на твоем лице.
– Какие? – я конечно же покраснела, но не могла не задать вопрос.
– Увидишь потом сама… – загадочно сказал он. – Теперь твоя очередь. Расскажи о себе.
– Мои увлечения не такие интересные, как у тебя. Все скучно и обыденно. А моя книгомания к тому же и старомодна. Сейчас мало кто читает.
– Я читаю! – воскликнул Ваня и встряхнул головой, чтобы непослушные волосы не лезли в глаза. – Давай будем старомодными вместе! А пока давай есть.
Нам принесли блинчики с клубничным джемом, но у меня совершенно пропал аппетит. Чтобы не обидеть Ваню, я смогла съесть один блинчик, который оказался очень вкусным, и в другое время я бы смела всю тарелку, но сейчас я слишком нервничала и просто ковыряла вилкой содержимое тарелки. Слишком много всего неожиданного для этого дня: встреча с Ваней, наш недопоцелуй, его откровения.
– Ты не голодна? – спросил он, доедая свою порцию.
– Уже наелась. Спасибо, было действительно вкусно.
– Ты всегда ешь как птичка? – он сделал знак официанту принести счет.
– Часто.
– Почему? – Ваня искренне недоумевал.
– Ну… мне нужно быть в форме всегда.
– Ты занимаешься балетом или что-то типа того? Я помню, ты говорила в школе.
– Типа того. – Я не хотела говорить о своем хобби. Было понятно, что таких, как я, Ваня не любил. Я и сама не любила большинство людей из этой профессии. – А ты говорил, что любишь путешествовать… Какие города тебе больше всего понравились?
– Ты тоже запомнила, что я говорил в школе? – Ваня широко улыбнулся. – Я люблю Барселону с ее архитектурой, Лиссабон, да и много других городов. В каждом есть что-то прекрасное и неповторимое. А ты где была?
– В моей семье все очень традиционно. Мама любит отдыхать у моря. Поэтому, когда я была маленькой, все лето мы проводили у бабушки в Тамани. Помнишь, у Лермонтова было про захолустный городишко? Вот это и есть Тамань. Сейчас, конечно, там все по-другому.
– Не так захолустно? – с усмешкой спросил Ваня.