Горицвет (сборник)
Шрифт:
КОМЕТА
Жил во Вселенной Метеорит. Всю свою жизнь он только и делал, что летел вперед и вперед. Позади у него уже осталось много разных звезд и планет, но ни с кем из них он не обмолвился ни словом. Он вообще был неразговорчивым. И, может быть, так бы и прожил свою жизнь молча, если бы не попалась ему на пути Комета. Летела она в ту же сторону, что и он, но только все оглядывалась и говорила кому-то:
— Я вернусь. Жди.
Она состояла из больших и малых льдинок. Льдинки радостно светились, но в голосе Кометы звучала печаль:
— Я вернусь, вернусь, ты только жди.
— О ком это ты? — спросил Метеорит.
— О моем Солнце, — сказала Комета. — Знаешь, какое оно яркое! .
— Мало ли солнц горит во Вселенной.
— Комета обиделась:
— Я тебе говорю о моем Солнце. Другого такого нет во Вселенной. Если хочешь, ты можешь полететь со мной и увидишь, что я говорю правду. Только, пожалуйста, не разговаривай со мной. Я хочу помечтать о моем Солнце.
Метеориту надоело быть одному, и он сказал:
— Хорошо, я полечу с тобой.
И он полетел рядом с Кометой. Комета была занята своими мыслями. Метеориту думать было не о чем, и он незаметно уснул. Снилась ему звезда Кей- пера. Маленькая, она протягивала к нему белые лучи свои и звала:
— Оставайся со мной, Метеорит. Оставайся со мной.
— Нет, нет,— говорил он, — что ты! Я лечу к Солнцу.
–
Проснулся он от резкого крика. Кричала Комета:
— Я вижу Солнце! Я вижу мое Солнце!
И вся пылала от счастья.
Метеорит смотрел и не видел ничего особенного в ее Солнце. Звезда как звезда. В небе есть звезды и крупнее и ярче. А Комета, тая под теплыми лучами Солнца, говорила:
— Я так спешила к тебе, Солнце! Я нигде не задержалась ни на минуту.
— А ты не могла бы прилетать чуть раньше? — говорило Солнце. — Я так устаю ждать тебя. Иногда я начинаю даже думать, что ты больше не прилетишь ко мне.
— Мне и самой хотелось бы прилетать чуть раньше, но путь, что ведет меня к тебе, нельзя пролететь быстрее. Я и так лечу очень быстро. Я даже ни о чем не думаю з пути, только о тебе.
Солнце было радо. Солнце говорило:
— Я тоже все время думаю о тебе... Что это?! Ты опять таешь,
— Таю, — прошептала Комета, — я всегда становлюсь чуть меньше после нашей встречи. Но быть рядом с тобой, моим Солнцем, и не таять! Я не знаю, можно ли это... До свидания. Мне пора.
— Как! — воскликнуло Солнце. — Ты уже улетаешь? Побудь хоть еще немного. Мы так мало бываем вместе, и так долго длится разлука.
Но Комета сказала:
— Мне нельзя задерживаться. Я должна лететь. Но я вернусь ровно через семьдесят шесть лет. Ты только жди меня. Ведь когда знаешь, что тебя ждут, легче переносится разлука.
Улетая, она все оглядывалась и все повторяла:
— Я
И таяла, таяла...
Когда они уже были далеко и Солнце не могло слышать их, Метеорит сказал:
— Тебе нельзя встречаться с ним: ты таешь в его лучах. И с каждым разом становишься все меньше. И однажды наступит день, когда Солнце будет ждать тебя, но пройдут все сроки, а тебя не будет. Ты не прилетишь к нему никогда: ты растаешь.
И сказала Комета:
— Я знаю: так будет. Но жизнь — радость. Встречи с Солнцем приносят мне большую радость. И я не могу не прилетать к нему. А сейчас, если ты хочешь лететь и дальше со мной, помолчи. Я хочу помечтать о моем Солнце.
Метеорит не сказал ей больше ни слова. Он потихоньку отстал и полетел, другой дорогой. Вокруг так много всего интересного, и так хочется все увидеть, обо всем узнать. Улетая, он слышал тихий голос Кометы: «У каждого в жизни есть свое солнце и приходить к нему надо вовремя».
ГЛАЗА УЖА
Была Лягушка лягушонком, и учили ее старые лягушки:
— Бойся Ужа, бойся поглядеть в глаза ему.
И она боялась. А когда выросла, стала лягушат пугать:
— Бойтесь поглядеть Ужу в глаза.
А почему нужно бояться, не говорила, потому что сама не знала. А узнать хотелось.
Уж жил у речки. Лягушка не раз видела, как черной лентой, извиваясь, полз он по траве и как покачивались потревоженные им цветы.
Иногда, когда было особенно жарко, Уж купался в речке. Она глядела издали, как плавает он среди белых кувшинок. Потом он обычно лежал в тени старой ивы, свернувшись в кольца, и о чем-то думал.
Много раз, когда спал он, Лягушка подползала к нему. Затаившись, глядела на его увитую золотой коронкой голову, на щелки закрытых глаз. Силилась понять: почему его бояться надо. Не понимала. И все- таки боялась.
Но, бывало, стоило Ужу только чуть приподнять
голову, как она сейчас же кидалась в речку, уплывала на противоположный берег, пряталась под черную корягу. Сидела под ней, слушала, как тревожно бьется сердце.
Но однажды решилась: хоть раз да посмотреть Ужу в глаза, чтобы знать, почему его надо бояться.
— Я только посмотрю и тут же брошусь в речку, уплыву от него, и он меня не догонит, — сказала сама себе Лягушка и пошла отыскивать Ужа.
Он спал на своем обычном месте, свернувшись в кольца. Лягушка остановилась возле него и стала ждать, когда он проснется. Она все заранее продумала: поднимет он голову, глянет она ему в глаза и кинется к речке. Глянет и кинется.
Она видела, как спокойно дышат его кольца. Видела, как качнулась и приподнялась голова его, увитая золотой коронкой. Видела, как открылись глаза.