Горицвет
Шрифт:
Прося послушно промямлила что-то. Грег выпрямился. Перед глазами Жекки снова застыла его небрежная ухмылка.
— Никак не предполагал в вас подобного легкомыслия, — сказал он, нетерпеливым жестом подскаывая Жекки, что ей следует, не мешкая, обойти машину кругом.
— О чем вы? — Жекки в самом деле не понимала, но безошибочно угадывала по его тону что-то обидное.
— Дорогая моя, если бы я знал, что вы хотите обзавестись детьми, то ни за что не расстался бы с вами, — заявил Грег, лишь слегка отводя от себя ее руку.
Кровь мгновенно бросилась ей в лицо.
— Замолчите вы, или я… — она дернула рукой, пытаясь вырвать ее у Грега, но он, так крепко сжал ее, что
— Успокойтесь, я пошутил.
Остывшие уголья его глаз смотрели с вызовом. На рассеченном лбу блестела испарина. Жекки показалось, что он снова стал похож на раненного спартанца. Она совершенно потерялась и посчитала за лучшее немедленно объясниться. Но Грег не дал ей заговорить:
— Расскажете потом, садитесь. — Он открыл перед ней дверцу. — Нам предстоит увлекательная прогулка — он обвел глазами полыхающие вокруг деревья, — Незабываемые картины родной природы, овеянные дорогими сердцу воспоминаньями и… в общем, все как вы любите.
Упав на переднее сиденье, Жекки стиснула веки. Сейчас у нее не хватало самообладания, чтобы назвать его мерзавцем. Она была слишком измучена.
Через секунду мотор взревел, точно проснувшийся зверь, и грэф и штифт сорвался с места.
Жекки закрыла лицо руками. Ее всю трясло. Огненный шквал летел им навстречу. Она сидела впереди, рядом с Грегом и не понимала, как он может оставаться таким бесшабашно самоуверенным и отталкивающим. Даже на краю гибели он выводил ее из себя. Сознание его близости пронзало ее отчаяньем. Возможно, Грега это как раз устраивало, потому что он перестал отвлекаться на пассажиров. Он вел машину сквозь пылающий огненный тоннель. Сомкнувшийся багровыми вихрями свод и ревущие огнем стены неслись навстречу в каком-то смертоносном безумии. Впереди был виден только слепящий мрак. Пылающий ветер взметал по сторнам рваные клочья огня, разбрасывал снопы искр и взметал гигантские световые полотнища. Самый воздух был раскален, как тьма преисподней. Каждый вдох обжигал рот, горло, легкие. От встречного жара глазам становилось больно. Жекки могла жмуриться и наклонять книзу голову, могла наконец просто уткнуться лицом в колени, чтобы ничего не видеть.
Грег, почти не отрываясь, смотрел вперед, лишь изредка поглядывая в кривой осколок бокового зеркала. Доведя до предела и без того немыслимую скорость, он гнал машину прямиком в огеневой шторм.
Жекки приходило на ум, что он обезумел, что человек в здравом уме никогда не решился бы на что-то подобное. Тем более, отъявленный бонвиван и законченный эгоист. Значит, Грег помешался. Напрасно Жекки ждала от него спасения, уж лучше бы ей с детьми остаться на том самом месте, где он их нашел, потому что впереди, куда Грег безудержно гнал свой авто, маячила только смерть. Жекки сжималась в комок и не находила никаких объяснений происходящему, кроме кромешного обрущения всего и вся в пропасть бессмысленного уничтожения. Может, пока не поздно вырвать на себя ручку замка и выпрыгнуть на летящую вспять дорожную колею? Может быть, неожиданным броском оттеснить Грега и дернуть за рычаг тормоза, который так соблазнительно близок? А что станется с бедными детьми? Да и что толку метаться, прыгать, бежать — все равно смерть повсюду. И разве теперь не все равно, каким именно способом она всех их настигнет?
Бросок в это безумие продолжался всего несколько минут, за минутами маячила вечность. И если бы мотор вдруг заглох, то для всех, кто был в авто, она стала бы явью. Но вот стены тонеля заметно раздались, свод потускнел, а встречный ветер наполнился пеплом и сухим запахом гари. Дышать было по-прежнему тяжело, зато глаза уже не ослеплял жалящий багровый поток. Вместо
Жекки с трудом узнавала открывшуюся ее глазам местность. Повсюду поднимались черные обугленные стволы. Между ними стелилась мгла, скрывавшая такие же растущие из земли страшные головешки. По земле еще кое-где растекались красноватые тлеющие ручейки. То тут, то там вспыхивали слабые, обессиленные языки пламени. Но Жекки понимала, что пережитый ужас остался позади. Безликая мощь стихии ушла далеко вперед и больше не представляла для них никакой опасности. Немой стон облегчения на секунду прервал ее дыхание.
Там где пролесок забирал немного вправо и уходил в чащу, вздымавшую нетронутые пожаром вершины, Грег остановил машину. Жекки изумленно уставиалсь на него, потом оглянулась кругом и не без труда признала в отвороте дороги знакомую полузаросшую тропу. По этой тропе ей случалось несколько раз возвращаться от Поликарпа Матвеича к ближайшему большому проселку, когда почему-либо нужно было ехать не домой — в Никольское, а например в волость — в Новосспаское или расположенную поблизости льнопрядильню Восьмибратова. Проследив глазами отворот тропы, Жекки увидела впереди поверх обширного выжженного огнем пожарища, все те же страшные штормовые взвихрения, гудящие багровым неистовым гулом. В той стороне, за изгибом лесной дороги все так же бушевал ураганный огонь. Там был дом ее старого друга, и может быть… но как страшно, невыносимо об этом думать…
— Вам следует пересесть за руль, моя дорогая, — услышала Жекки и повернулась на голос. Грег смотрел на нее холодными глазами.
— Зачем? — спросила она.
— На машине вы доберетесь до Новосспаского гораздо быстрее и с меньшей опасностью для себя и ваших найденышей.
— Но я…
Первым делом она машинально хотела возразить, что не умеет водить автомобиль, но как только первые слова сорвались с языка, ее поразил… нет не испуг, не громовой удар, но ясная и неопровержимая как самая явь, истина: «Грег что-то решил и ей его не удержать».
— Вы уже кое-что знаете: вот этот рычаг запускает двигатель, — Грег невозмутимо повернул ключ, и грэф и штифт отозвался глухим рычанием. — Так его можно остановить, — он повернул рукоятку в другую сторону, и мотор сразу заглох. — На худой конец, можно воспользоваться стартером, но я не рискну предлагать даме столь утомительный способ. Да, педали… — Грег отодвинулся к самой дверце, чтобы дать Жекки возможность взглянуть на пол под водительским креслом.
— Грег, я не могу… — Жекки едва сдерживала набухшие в горле спазмы. Она самой себе казалась до того изможденной и беспомощной, что не находила никаких более вразумительных оправданий.
— Откуда такой пессимизм? Вы прекрасно справитесь, или я сейчас разговариваю не с той неукротимой женщиной, на которой почти что женился?
— Не уходите, пожалуйста… — пролепетала она и как ребенок, совсем не думая, что говорит и что делает, судорожно вцепилась в его жесткий рукав.
Уткнувшись во что-то твердое, казавшееся ей несокрушимым, единственным на свете, она была не в силах разжать пальцы, отнять лицо от пахнущего терпким одеколоном и копотью дорогого сукна. Грег насильно отнял ее подбородок, уперевшийся ему в грудь.