Горизонты
Шрифт:
— Вот оно, — пробормотала я, глядя на клавиши.
>ОН БЫЛ МАРИОНЕТКОЙ.
Надеясь, это не то же самое слово, что чернорабочий или раб, я нажала «Ввод».
Несколько секунд ничего не происходило. Затем выскочили две новые строки.
>ОТВЕТ ПРИЕМЛЕМЫЙ.
>ДОСТУП РАЗРЕШЁН. ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ПАЛАЧ.
Погодите. Чего? Пока я таращилась на эти строки, поле отключилось и впереди открылась дверь. За ней оказалась комната, по размерам не намного больше предыдущей, но набитая странным пикающим и щёлкающим оборудованием, вокруг которого стелился
— Добро пожаловать, Палач. Если вы зашли так далеко, очевидно, что вы достаточно знакомы с обвиняемым, чтобы принять окончательное решение. С тех пор как данный субъект был помещён сюда, он допрошен сто тысяч четыреста двенадцать раз и я считаю, что было учтено каждое преступление, совершённое данным индивидуумом, — произнёс зелёный Голденблад. На одном из мониторов высветился список преступлений начиная с заговора против престола (два отчёта) и убийства первой степени (один отчёт), и заканчивая переходом дороги в неположенном месте (двенадцать отчётов).
— Ты машина, — заметила я с опаской. — Как в Хэппихорне.
— Совершенно верно. Я используюсь Министерством Морали и Министерством Мира для извлечения всех до последней деталей жизни обвиняемого. В суде любое воспоминание может быть использовано против обвиняемого. Раз вы получили доступ в это помещение, значит вы квалифицированы для вынесения приговора. Пожалуйста, выберите приемлемое наказание из предлагаемого списка. — По другому монитору поползли варианты типа «Сожжение заживо», «Сбрасывание с Башни Шэдоуболтов» и «Четвертование».
Я в ужасе уставилась на список.
— Ты хочешь, чтобы я его убила?
Зелёный пони в мониторе, казалось, задумался.
— Ну, полагаю, вы можете, но зачем марать копыта? Я могу так повысить чувствительность его нервов, что он, в конце концов, умрёт от шока. Для него это будет вполне реально. На самом деле, вы можете выбрать из нескольких различных вариантов и избавить себя от неудобства.
Я покачала головой.
— Я хочу с ним поговорить. Выпусти его.
Компьютер на секунду замер.
— Прошу прощения. Такого в моём списке казней нет. Могу порекомендовать включить в любую казнь присутствие Флаттершай для повышения уровня стресса.
Да уж, это уже был бы перебор.
— Я хочу, чтобы ты его отпустил. Я не его палач, — решительно произнесла я. Очевидно, у этого компьютера была одна из самых шизанутых программа. Спасибо моей удаче.
Внезапно, четыре турели в комнате за мной развернулись мне в спину, а ещё две выдвинулись из потолка прямо здесь и нацелились мне в лицо.
— Прошу прощения, но здесь, должно быть, какая-то ошибка. Сюда может захотеть прийти лишь тот пони, кто
— Чего? — выпалила я. Серьёзно, с роботами мне не везёт! — Почему?
— Из-за охранных паролей. Ты ведь можешь просто написать ответы на двери. Тогда сюда сможет проникнуть, кто угодно, — ответил компьютер, будто это было вполне разумным, а не полным сумасшествием. — Какую бы смерть для Голденблада ты сочла бы наиболее подходящей? Благодаря ускоренному нейронному восприятию, можно выбрать даже затяжное, медленное умирание. Рак толстой кишки? Вполне возможно. Венерическое заболевание? Проще простого.
Я потёрла лицо копытами.
— Я хочу с ним поговорить. Это возможно?
Компьютер нахмурился.
— Сейчас он проходит очередной цикл моделирования допроса. До завершения ещё сорок восемь часов. В конце каждой симуляции у него есть небольшое окно, во время которого он может с тобой пообщаться.
— Я не могу ждать сорок восемь часов. Мне нужно переговорить с ним немедленно, — настаивала я, угрюмо глядя на компьютер. Мне нужно сделать здесь что-то по-настоящему радикальное… нужно перемудрить эту помеху. Компьютер хочет, чтобы я убила его и пытал Голденблада. — Я хочу поиздеваться над ним, тогда я смогу выбрать идеальный вариант казни.
Монитор компьютера замигал и замерцал.
— Хмммм. Очень хорошо. Здесь есть смотровой шлем для следователя. Когда текущая сессия допроса будет прервана, у тебя будет небольшое окно, во время которого ты можешь задать свои вопросы. — В основании машины отворилась маленькая дверь обнаруживая за собой вторую золотую сеточку. Я осторожно левитировала её и расправила по своей голове.
— Как только ты будешь готов, — сказала я и взглянула на жеребца в капсуле. Машина бибикнула, мигнула пару раз и у меня перед глазами всё закружилось.
<=======ooO Ooo=======>
Голденблад сидел в клетке. Тело болело. Тошнило. Ощущая во рту мерзкое послевкусие, он повалился на пол перед десятком пегасов, единорогов и ночных пони-стражей. На столе сбоку стояли с полдесятка бутылочек. Подошёл угрюмый и крепко сложённый офицер ночной пони, взглянул на Голденблада сверху вниз и мрачно осведомился:
— Он подготовлен?
Единорог бросил взгляд на испещрённого шрамами жеребца, затем тихо ответил:
— Да, офицер Лайонхарт. Он напичкан до самого кончика рога, сэр. Он ещё пытается бубнить, но проблем с ним быть не должно.
Другие стражники беспокойно ёрзали и переглядывались. Лайонхарт обвёл пони хмурым взглядом.
— В чём дело?
Пегас взъерошил перья, переступил копытами, глянул на остальных стражников и, наконец, набрался храбрости.
— Разрешите говорить свободно, сэр? — Лайонхарт поджал губы, но кивнул. Пегас глубоко вдохнул. — Казнь, сэр? Принцесса не пошутила? Публичная казнь? В этом смысле?