Горькая доля детства. Рассказы о днях оккупации
Шрифт:
Во время оккупации на человека с оружием в руках смотрели со страхом. Если поблизости появлялись немецкие солдаты, население, как правило, пряталось. Боялись и немецких самолетов, которые зачастую летали довольно низко: немцы выслеживали с воздуха лагеря партизан. Особенно гонялись вражеские летчики за лыжниками. В их представлении любой лыжник – это и был ненавистный им партизан. Поэтому, когда мы со сверстниками замечали эти самолеты, то бросали палки и застывали неподвижно на месте.
Много было в войну разных эпизодов. Очень часто семья уходила ночевать к родным на хутора, чтобы на следующий день вернуться домой. Всего боялись. Боялись
Однажды детей отпустили из школы пораньше – немцы бесчинствовали в соседней деревне. Я стал упрашивать родителей уйти в партизанскую зону. Но отец не мог на это решиться по состоянию здоровья. Единственное, что он сделал – неподалеку от дома соорудил блиндаж с полатями, на которых лежало сено, а сверху одеяла. Мы часто прятались в этом убежище. Маскировка была слабенькая, но все же это как-то успокаивало. Правда, младшая сестра Галя, родившаяся в 1939 году, могла своим криком выдать местонахождение семьи, когда она пряталась в блиндаже или в другом месте. Но бог миловал.
Шла жесточайшая война, и опасность угрожала отовсюду. Как же трудно психологически каждый день быть в невероятном напряжении, ожидая в любой миг самого страшного!
Во время стремительного наступления советских войск в Белоруссии летом 1944-го многие соединения противника оказались в многочисленных «котлах». Фронт ушел далеко на запад – в Прибалтику и Польшу. Но в нашем краю еще оставались многочисленные немецкие группы, которые упорно шли на запад. Шли ночами, днем – отлеживались в лесах. И эти фрицы были очень злые, жестокие. Они брали все, что попадало под руку: сало, масло, яйца. Но в первую очередь забирали лошадей и повозки, среди отступавших было немало раненых.
Подростки, в числе которых был и я (а мне в 1944-м уже шел двенадцатый год), угоняли по ночам лошадей в самые глухие места лесов, где прятали их от немцев. И вот однажды я не смог отправиться в ночное со сверстниками, остался ночевать дома. Замешкался из-за того, что отец задержался на работе… Одна из немецких колонн наткнулась на группу ребят, в которой должен был быть и я. Фашисты зверски расправились с захваченными людьми: положили их на землю и убили выстрелами в сердце. Судьба оказалась милостива ко мне и в этот раз! Среди погибших находился мой двоюродный брат Миша. Из-за того, что кругом шли бои, Мишу не смогли захоронить сразу, и его тело пролежало в погребе несколько дней.
Война такой вдавила следи стольких наземь положила…Эти суровые симоновские строки часто приходят мне на память.
(Из книги В. А. Алешко. Академик Иван Иванович Лиштван. Ученый и человек / В. А. Алешко. – Минск, 2008. – С. 24–32.)
Дорогами испытаний (вспоминает Владимир Логинов)
Родился 8 марта 1940 года в деревне Зеленовка Городокского района Витебской области. Исследователь в области геоэкологии и климатологии. Академик HAH Беларуси, доктор географических наук, профессор, лауреат Государственной премии Республики Беларусь в сфере науки.
Перед самой войной отца перевели начальником лесоучастка в городской поселок Юратишки Лидского района.
После этого отец воевал на других фронтах, включая и Сталинградский (армия генерала Родимцева). Был ранен еще семь раз, но выжил, хотя и стал инвалидом. Переносить военные тяжести помогала пройденная перед войной кадровая служба, обретенный там армейский опыт.
Мама, старший брат и я с началом военных действий эвакуировались на восток, но доехать смогли только до Кличевского района Могилевской области. Дальше путь был отрезан наступающими немецкими частями. Там и жили до освобождения Беларуси. Отец после демобилизации сразу нас разыскал.
Лично в моей памяти запечатлелись только два военных эпизода. Первый – отступление через деревню немецких танков и мать на коленях перед иконой. Второй эпизод: человек на костылях постучал костылем в окно и вошел в дом. Мать сказала, что это мой отец.
В июне 1945 года семья вернулась в Городокский район, где отец снова занялся своей привычной работой в лесном хозяйстве. Запомнилась послевоенная жизнь на Машниковском лесоучастке. Своего дома не было (он появился только через шесть лет). Жили в служебном помещении лесоучастка либо снимали комнату в соседних деревнях.
В 1-4 классы начальных школ (а они были разные в зависимости от места жительства семьи в данный момент) приходилось ходить за 3-4 километра. В комнате, отведенной под учебу, порою сидели ученики разных классов и молодая наставница вынуждена была учить грамоте всех одновременно по разным программам.
Пятиклассником довелось путешествовать еще дальше. Школа на сей раз располагалась в девяти километрах от нашего лесоучастка. До сих пор помню жуткий вой волков ранним утром, когда мы с одноклассниками отправлялись в путь. К счастью, вскоре переехали в Городок и дальнейшее обучение происходило там.
Мы росли самостоятельными и приспособленными к жизни. Сама послевоенная обстановка учила этому. Не избалованные вниманием родителей, мы впитывали опыт более мудрых старших товарищей и друзей. В характере воспитывалась ответственность за свои поступки. Возможно, это сыграло свою роль в выборе дальнейшего жизненного пути, но это, как говорят, уже другая история.
Укороченное детство (вспоминает Геннадий Лыч)
Родился 25 февраля 1935 года в деревне Могильное Узденского района Минской области. Исследователь в области экономики сельского хозяйства. Академик HAH Беларуси, доктор сельскохозяйственных наук, профессор, заслуженный деятель науки БССР.
Детство стало таким после июня 1941-го. Село наше расположено на тракте, по которому отходили наши войска и наступали немецкие. Все это происходило на наших глазах. Вид у красноармейцев был такой замученный и растерянный, что на их жалко было смотреть. Они спешно двигались отдельными группами без всякого строя. Многие солдаты шли босиком и без оружия. На их обнаженных ногах были видны кровавые мозоли.