Горькие ягодки
Шрифт:
– У вас здесь прямо режимный объект, – шутит он.
– Ну да, – я быстро запихиваю под подушку чей-то лифчик, валяющийся на кровати, достаю с полки чашки, как гостеприимная хозяйка наливаю ещё горячий чай.
Эдуард Андреевич, слегка улыбаясь, наблюдает за моей суетой.
Я наконец собираюсь с духом, но не успеваю начать. В соседней комнате что-то бухает. После чего отчётливо слышится замысловатое матерное выражение. Его автор одна из Элькиных соседок по блоку.
– Видно, опять у них полка с книгами свалилась, – густо покраснев, предполагаю
Эдуард Андреевич хохочет, его явно забавляет ситуация, да, боюсь, и я сама. Но меня волнует только то, что слышимость здесь на уровне.
– У меня… Мне нужно сообщить Вам нечто глубоко конфиденциальное, – от волнения и неловкости ситуации перехожу на официальный язык я, – но здесь слышимость…
– Мы можем поехать ко мне в офис, – предлагает мужчина, – там точно чужие уши нам не грозят…
– Нет, это долго, может… Ну, у нас тут есть, конечно, одно место, где нас точно никто не услышит, но это несколько высоковато…
– На крыше? – весело улыбается мой гость.
– Нет, пониже. На чердаке… – больше всего я боюсь, что Эдуард Андреевич решит, что я ненормальная. Но мне или везёт, или мой гость уже смирился и просто хочет побыстрее уже отделаться от странноватой девушки.
Как бы то ни было, мы всё же оказываемся на нашем чердаке. Сейчас здесь светло и тихо. И совсем не страшно. Я незаметно отшвыриваю ногой использованный презерватив, валяющийся прямо около двери. Надеюсь, Эдуард Андреевич не решит, что я здесь частый гость. Очень надеюсь. Мы садимся на всё тот же подоконник, и я наконец включаю запись на своём смартфоне. Думаю, это введёт в курс дела намного лучше, чем мой сбивчивый рассказ…
глава 26
Марианна
Грубые мужские голоса отчётливо звучат в тишине чердака, отражаясь от стен и замирая эхом под потолком. Эдуард Андреевич слушает запись уже в третий раз. Мне кажется, он забыл про меня.
Я сделала своё дело и наконец-то могу расслабиться. Чтобы не мешать сосредоточенно слушающему мужчине, я отхожу от него, прохаживаюсь тихонько по нашему обширному чердаку. Прикольное место. Серый бетонный пол, девственно чистые гладко оштукатуренные белые стены.
Я украдкой разглядываю Эдуарда Андреевича. Даа, такая породистая властная внешность, явно очень дорогая одежда; а каким надменным был его взгляд поначалу… Хорошо, что он меня с кем-то спутал. Иначе пришлось бы объясняться прямо на улице с места в карьер. А, может, он и вообще слушать не стал бы. Кто их знает, богатых этих. Мне кажется, они все немного со странностями.
Мой взгляд скользит по просторам чердака, останавливается на грязном комочке презерватива, который я откинула к самой стене, чтобы не позорить нашу общагу перед Эдуардом Андреевичем. Вчера никаких использованных презервативов здесь не было… Зато после моего ухода тут оставалась Светка…
Всё ясно и понятно. У меня сжимается что-то в груди. Я опять ловлю себя на дикой зависти к Светке… Мне хочется взять этот шарик, засунуть палец внутрь, а потом
– Марианночка, – отвлекает меня от грешных непристойных мыслей Эдуард Андреевич, – а теперь расскажи, пожалуйста, откуда у тебя эта запись.
Я старательно, ничего не опуская, рассказываю своё вчерашнее приключение в тёмном коридоре нашего офиса.
– Ты боялась, наверное, – тихо говорит Эдуард Андреевич.
– Боялась, конечно, ещё как…
Эдуард Андреевич расспрашивает меня о моей работе, я незаметно для себя увлекаюсь, рассказывая, и делюсь с ним своими наблюдениями. Просто меня давно смущали некоторые моменты. Например, в смете на выполнение строительных работ я постоянно замечала чрезмерно завышенную стоимость стройматериалов и самих работ.
Я сказала раз Марь Григорьевне, но Марь Григорьевна ответила, что если я хочу и дальше здесь работать, в то, что меня непосредственно не касается, лучше не лезть. Ну, я и не лезла, но всегда смотрела в интернете, что сколько стоит. Разница иногда бывала существенная. Правда, я не очень понимала, если Пётр Дормидонтыч генеральный директор, зачем ему обкрадывать себя же.
– Марианночка, а почему ты начала пытаться разобраться в реальной стоимости тех же стройматериалов? – Эдуард Андреевич как-то очень уважительно разговаривает со мной. Это приятно и придаёт уверенности в себе.
Я уже вполне освоилась и чувствую себя легко, словно знаю этого человеке чуть ли не всю жизнь. И самое главное, я наконец-то больше не думаю о грязном шарике, валяющемся у стены.
– Ну, я же бухгалтер. А бухгалтер должен всё знать о своей компании. Единственное, я не понимаю, для чего Петру Дормидонтычу все эти завышения.
– Для того, что он всего лишь нанятый работник. Да, согласно должности, он генеральный директор, но учредителем компании он не является. Ты, видимо, не читала уставные документы вашей фирмы.
– А кто бы мне их дал, – усмехаюсь я, – они лежат в сейфе у этого…
– У этого козла? – помогает мне Эдуард Андреевич, и мы смеемся одновременно, словно два приятеля.
– Но ведь эти деньги-то всё равно получал не он, а продавцы тех же стройматериалов, – по-прежнему не понимаю я.
– Продавцы делились с ним разницей. Это называется «попилить откат», – просвещает меня Эдуард Андреевич и улыбается, глядя на моё удивлённое лицо.
– Но это же преступление, – удивляюсь я.
– Конечно, преступление…
– Но как же… Это же всё равно бы вскрылось, рано или поздно…
– Могло и не вскрыться. Ваша фирма довольно мелкая и учредители на обращали на неё особого внимания. Даёт приемлемую прибыль и ладно. Но Кононов решил перестраховаться. Он всегда был перестраховщиком, это его и сгубило в конечном итоге.
Иногда, когда слишком перестраховываются, это не очень хорошо. Мера должна быть, мера. Воровал бы себе по мелочи, давал бы прибыль, мы бы ещё сто лет в ваш городишко не заглядывали. Но, видимо, по мелочи надоело, захотелось покрупнее рыбку поймать…