Горький ветер
Шрифт:
— Бог мой, тут один из наших парней внизу! — сказал голос, скорее всего офицера. — И выглядит довольно неважно. Как твое имя, парень, и из какой ты части?
— Двадцать восемь двести тридцать три, Маддокс, Шестой батальон дивизии трех графств.
— Я думал, ты немец, в этой шинели… Тебе повезло, что ты сразу же заговорил, а то я мог пристрелить тебя. Можешь идти, Маддокс?
— Думаю, да. Только я не очень-то хорошо вижу.
— Подожди минутку, мы тебе подадим руку. Каннингем!
— А где Йозеф? — спросил Том.
— Кто этот вонючий немец? — сказал один из тех, кто пришел помочь ему. — Да он сдох, потому что заработал три-четыре пули.
— Но он был моим другом! Он спас мне жизнь! Он отдал мне свою шинель и поделился едой и питьем.
— На самом деле, Бог ты мой? — сказал офицер. — Ну, мне жаль, Маддокс. Но это он первым открыл огонь и попал моему Россу прямо в сердце. Это меня просто взбесило, уверяю тебя, потому что Росс был моим лучшим солдатом.
Пока Тома вели, ему рассказали, что битву у Ла-Було выиграли. Кантри Пойнт и Петушиную Шпору взяли, и восемьсот немцев сдались в плен. Весь этот сектор теперь был в руках англичан.
Каждое утро и по вечерам в переполненном госпитале в Руане Тома осматривал доктор, светя ему в глаза маленьким фонариком.
— Они будут видеть лучше? — спрашивал Том.
— Да, думаю, да. Они уже стали лучше, так ведь?
— Немного. Но не очень. Я все еще вижу только тени и очертания.
— Пока еще рановато. Тот снаряд, должно быть, разорвался слишком близко. Я бы сказал, вам повезло остаться живым.
В госпитале никогда не было тихо. В палате с Томом лежало еще человек сто, многие с тяжелыми ранениями, стонущие, кричащие и плачущие от боли. Медсестры работали без отдыха. Частенько они разговаривали слишком громко и нетерпеливо, а руки были слишком грубыми, безжалостно срывая одежду с истерзанных тел. Вся эта возня раздражала Тома, проводившего в темноте день за днем. У него болела и кружилась голова. Ему нечего было сказать этим проворным белым принцессам, болтавшим поверх его головы. Он был совсем один в центре этого мира движения и шума.
Но однажды он услышал спокойный девичий голос и почувствовал нежную руку и что-то пришедшее из мира, где нет суеты, рядом с собой.
— Рядовой Маддокс? Мне сказали, вы из Чепсворта, где делают горчицу.
Том улыбнулся. Голос девушки был голосом из дома. У нее был тот же акцент, хотя и не такой сильный. Она называла город «Чепсорт» на манер местных жителей.
— Вы, должно быть, тоже оттуда, если знаете эту поговорку.
— Я из Блегга, это местечко в четырех милях. Вы его знаете?
— Думаю, должен, я ведь сам из Хантлипа, совсем рядом. Мы с вами соседи.
— Говорят,
— А в Блегге все носят лохмотья! — с удовольствием сказал он в ответ.
— Только не я, — сказала девушка. — Я получаю бесплатную форму. — Он чувствовал, что она улыбается. — А где в Хантлипе вы живете?
— Местечко называется Коббз, ближе к Мидденину. Там есть плотницкие мастерские — Тьюка и Изарда.
— Знаю, я там часто проходила.
— Как вас зовут?
— Линн Мерсибрайт.
— Я не помню, чтобы вы учились в школе в Хантлипе.
— Мы живем в Блегге только последние пять лет. А до этого мы жили в Стемли, а еще раньше в Скинтон Монксе. Мой папа немного бродяга. Он работает на ферме Аутлендз, и у него есть дом в Стоуни Лейн.
— Я знаю Аутлендз. Я там бывал много раз, но лучше не буду говорить, что я там делал.
— Браконьерствовал? Можете не волноваться, мой отец там просто работник. Он бы охотно вас благословил.
Том наклонился вперед, но она была только белой тенью.
— Жаль, что не могу рассмотреть вас как следует.
— Скоро сможете, я уверена. Но мне пора уходить, а то сестра устроит мне взбучку.
— Сиделка, — сказал он беспокойно. — Сиделка! Вы еще здесь?
— Да? В чем дело?
— Вы придете навестить меня еще?
— Да, конечно, я буду приходить каждый день.
До того как пойти добровольно на фронт, она служила в Мейнел-Холле. И когда война кончится, она вернется туда.
— На все Божья воля, конечно.
— Если верить тому, что говорят, это ненадолго.
— Хорошо бы так и было.
— Линн, — спросил Том, — сколько тебе лет?
— Почти двадцать два.
— Значит, ты на шесть месяцев старше меня.
— Вижу, ты получил письмо из дома. И еще посылку.
— Проблема в том, что я не могу ответить. Написать настоящее письмо. Все, что я могу сделать — заполнить бланк.
— Когда у меня будет время, я помогу тебе написать письмо. Может быть, завтра. Это мой выходной.
Когда она пришла на следующий день, Том сидел на террасе. Солнце ярко светило, и ему были видны его лучи в волосах Линн. Они были ярко-рыжие и сияли, как медь, потому что сейчас на Линн не было чепчика.
— Сегодня я тебя лучше вижу, — сказал он. — У тебя рыжие волосы.
— Миссис Уинсон из Мейнел-Холла всегда говорила, что они каштановые.
— Каштановые, точно. Я не мог найти подходящего слова.
— Я тебя просто дразнила, — сказала она со смехом. — Они, конечно же, рыжие, и кому какое до этого дело? Самое главное, что ты их видишь. Доктор Янг осматривал тебя сегодня?