Горький вкус Солнца
Шрифт:
— Не надо было ходить туда, Габ, — тяжело дыша, сказал он. — Я ведь просил.
— Я расстроилась, брела, сама не знаю куда… Глупо, знаю. Но это существо, оно злое и жуткое. Господи, почему оно живет на твоей земле?
— Тебе было недостаточно знать, что там опасно, — пробормотал Марк, глядя на меня пристально и гневно. — Мои слова — пустяк? Случайно или нет, но ты пришла к болотам, Габриэль. Ты могла умереть там!!! — рявкнул он, и мне показалось, что глаза на мгновение превратились в настоящие кошачьи, с узкими зрачками.
— Почему же ты не пошел меня
Марк выдохнул и, повернувшись, ушел в сторону рощи. Отлично! Сейчас снова умотает из дома. Я прошла в кухню и долго чистила грибы, думая, что виноваты мы оба. Как он не понимал, что нужен мне целиком? Почему, говоря о том, что я ему небезразлична, проявлял такое безразличие? Я даже расплакалась от безысходности. Вот тебе и солнечная жизнь!..
Куролесь вертелся поблизости с мышью в зубах. Он часто приносил мне мертвых зверушек в качестве доказательства преданности.
— Ешь сам, милый, — улыбнулась я сквозь слезы. — Спасибо.
Последующие дни мы с Марком не разговаривали. Даже об отъезде супруга мне сообщил не он сам, а один из воинов, что постучался в дверь утром. Чтобы чем-то заесть горе, я принялась убираться в доме, но не так спокойно и неспешно, как прежде. С утра до вечера труд, никакого дневного отдыха или обеда. Поздний ужин, легкий завтрак — и снова уборка до потери сознания. К концу недели я выла от отчаяния, не зная, где пропадает Марк. Ужасные дни, и ещё более страшные ночи. Я каждый раз просыпалась в поту, убегая от неведомого врага по незнакомым чащам. Чаще всего меня преследовали те трое, иногда — существо из рощи. Порой они гоняли меня вчетвером, и я боялась идти спать, трудилась допоздна, пока не падала от усталости и не засыпала где придется. Спина превратилась в камень, на ладонях вспухли мозоли, колени были стерты от постоянного ползания. Зато все северное крыло выглядело обжитым, уютным и кристально чистым. Нашлось место для цветов, ковры снова стали яркими, а люди на картинах улыбались.
Но старание обернулось болью — меня продуло. В поясницу вставило так, что я толком не могла разогнуться — ходила крючком, охая и ахая, поднималась по лестнице. Болело так, что не приведи Цахтал! Уже под вечер стало ещё хуже — начали ныть ноги. Я хотела спать, даже готова была снова увидеть кошмары, но не могла лежать. Ходила по комнате туда-сюда, и от усталости шаталась как пьяная. Кое-как задремав на коврике возле кровати, глубокой ночью я обнаружила над собой удивленного Марка.
— Что случилось? — без приветствий спросил он.
— Ничего. Я упала с кровати.
И осталась лежать, надеясь, что он уйдет.
— Что с домом случилось? — уточнил Марк, и я поняла, что до меня ему дела нет.
От подобной мысли всё внутри скрутило судорогой, и захотелось проораться где-нибудь на краю пропасти. А ещё лучше — спрыгнуть.
— Что-то не так? — пробормотала я. — Тебе не нравится? Я не трогала книги, как ты и просил, только протерла их.
— Ну… Чисто. Спасибо, — сказал он. — Могла бы и не стараться.
Мне захотелось шандарахнуть его лампой.
— Где ты был?
— По делам
— Благодарю, — проворчала я, пытаясь как можно грациозней сесть. Пришлось быстренько лечь на место — выстрелило так, что достало до ушей. — Прости. Я ещё посплю.
Он кивнул.
— Ладно. Я просто… Это… Хм. Буду у себя.
Когда Марк ушел, я расплакалась. Он, видящий все, не замечал очевидного. Мне понадобилось несколько минут только чтобы встать на четвереньки. Потом я кое-как поднялась во весь рост и, постанывая, пошла к лестнице. Если Марк ушел в комнату спать — он до утра не покажется.
Мне не повезло. Спускаясь по последнему пролету, я неудачно поставила ногу и полетела вниз, чтобы с криком приземлиться прямо на больные колени. С бьющимся сердцем я ждала, что Марк придет и отругает меня. Уж он найдет за что! Скажет, что я ко всему прочему неуклюжая, хотя я таковой никогда не была. Просто устала и мерзко спала, к тому же спина болела теперь постоянно.
Я свернулась клубочком и снова заплакала. Не придет. Ему всё равно, даже если бы свернула себе шею, он бы обнаружил мой искореженный труп только утром…
Шаги, топот, голос:
— Габриэль!!! Боже, что с тобой?!
Я ушам своим не поверила.
— Упала. Ай! Нет-нет, не поднимай меня! Не надо. Я сама.
— Куда уж там сама!
— Ой! Больно. Пожалуйста, не надо. Мне спину больно.
Мак замер.
— А это что?!
Юбка задралась и открыла красные колени.
— Стерла слегка…
— А на руках… мозоли? Габриэль! Ты что, одна здесь убиралась?!
Более глупого вопроса нельзя было придумать.
— А с кем мне это делать? — тихо спросила я. — Воинов отвлекать? Ты меня им даже не представил.
Кажется, он скрипнул зубами и принялся отковыривать меня от пола.
— Марк, — всхлипнула я. — М-м-м… Больно мне.
— Ударилась? — тихо спросил он.
— Нет. Поясницу продуло. Мне разгибаться тяжело.
Он медленно потянул меня наверх, потом взял под мышки и поставил, но я тотчас согнулась.
— Котенок…
Я вздрогнула и подняла глаза.
— Я не специально… Ты уехал, и сразу стало холодно. Ты этого не знаешь, но без тебя дом леденеет. Сквозняков полным-полно гуляет, светлячки едва горят. И мне плохо. Особняк добрый и красивый, но без тебя он молчалив и замкнут. И мне ужастики снятся… Та женщина, похожая на Агну внешне… те мужчины, которые… которых… Только Куролесь порой заглядывает, да и то, он предпочитает по ночам по улице шастать.
Я сжалась и пошла прочь, но не ступила и двух шагов. Марк поймал меня за плечи и осторожно сжал пальцы.
— Прости, Габриэль. Я такой осел! Давай я отнесу тебя в комнату и погляжу, чем смогу помочь.
— Не надо нести, — шепотом сказала я. — Дойду сама.
— Нет! — отрезал он. — Хватит с тебя нагрузок.
Он осторожно просунул руки, подхватил меня, и я поняла, что в такой позе — калачиком у него на руках — терпеть боль легче всего.
— Так не больно? — встревожено спросил Марк.