Горько-сладкие шестнадцать
Шрифт:
– Ну, вообще-то... – начала Софи, – с Уитни она тоже дружит. Она не хочет участвовать в нашей ссоре.
Мама Софи замерла:
– Что?! Она должна быть на твоей стороне! В этой жизни верность – важней всего!
– Но...
– Я поняла, она просто тобой пользуется!
– Нет, она...
– Не важно. Она тобой пользуется. От нее нужно избавиться.
Софи молчала.
– Серьезно. – Адриана держалась стойко. – Бросай ее. Пора вынести мусор на свалку.
И кто сказал, что родители – всегда взрослые спокойные
Все началось у огромного храма Дендур. Мы пришли с классом в музей Метрополитен, и я знать не знала, что этот день изменит всю мою жизнь. Я стояла с блокнотом в руках и внимательно слушала экскурсовода. Он рассказывал, как построенный тысячи лет назад храм оказался в центре Нью-Йорка. Когда все разбрелись по залу, ко мне подошла Уитни и отвела в сторону.
– Лор, надо поговорить, – сказала она. Ой-ой-ой, это выражение лица мне знакомо. Так Уит выглядит, когда ее кто-то оскорбляет: лицо напряжено, губы подрагивают. У меня неприятности.
– Хорошо. – Сердце застучало быстрее.
– Правда, что ты была у Софи и Софи с Джейком целовались? – разъяренно спросила она.
– Да... – ответила я.
– И почему мне ничего не сказала? – Уит была в бешенстве.
– Знала, что ты расстроишься. Не хотела, чтобы эту новость ты от меня узнала.
– Как ты могла мне не сказать?! Мы же лучшие подруги!
– Лучшие. Уит, перестань. Тебе Джейк по-настоящему не нравится. – Я тоже начинала злиться. Знал бы Джейк, как все им пользуются! Он бы взбесился и прекратил всякое общение и с Уитни, и с Софи.
Ответить Уитни не успела, потому что к нам подскочила Софи и схватила меня за руку.
– Лора, надо поговорить, – заявила она, не обращая внимания на Уит.
– Скажи этой выскочке, чтобы отошла в сторону, – велела Уитни. – Мы разговариваем.
– Это срочно! – сказала Софи.
– Девчонки... – начала я, но Уитни меня перебила:
– Я не хочу общаться вот с этой! – Уитни указала на Софи. Слово «эта» она произнесла как ругательство.
– Тебе пора сделать выбор, – твердо произнесла Софи.
– Ты, выскочка из Голливуда! Какой еще выбор? Лора – моя подруга! Была и всегда будет! – сказала Уитни Софи, а потом повернулась ко мне: – Лора, немедленно скажи Софи, что ты ей больше не подруга. Мы дружим уже давно, моя семья сделала для тебя много хорошего, ты не можешь продолжать дружить вот с этой.
Я потеряла дар речи. Что? Сделала для меня много хорошего? У нас тут что, тоталитаризм? В дружбе появляются диктаторы? С ума сойти. Но ответить Уит я не успела. Вмешалась Софи:
– В одном она права, Лора. Пора сделать выбор. Я уверена, ты выберешь меня. Послушай, как Уитни с тобой разговаривает! Она же считает тебя своей вещью! Не знает, видимо, что рабство пятьдесят лет назад отменили.
Вообще-то сто пятьдесят, но это не важно.
– Да вы с ума сошли! –
Секунду Софи колебалась, но потом как будто что-то вспомнила и очень серьезно сказала:
– Нет, Лора. Либо с одной, либо ни с кем.
– Я так не могу. Я дружу с обеими.
– Нет, Лора, с обеими дружить нельзя. Это невозможно, – сказала Уитни тоном своей мамы. – Ты не можешь сохранять нейтралитет. А если честно, у меня нет времени для слабаков!
– Уит...
У Уитни исказилось лицо.
– Для тебя решение неочевидно. Значит, ты никогда не была мне настоящей подругой. Права мама, ты – лицемерка. Дружишь с тем, с кем выгодно. Постоянно берешь у меня вещи. Да просто мною пользуешься!
Меня будто рой шершней ужалил.
– Ничего себе, Уитни, ты же всегда говорила: «Что мое – твое». – Голос сорвался. Я с трудом сдерживала слезы.
– Не в прямом смысле.
– Решай, Лора, – сказала Софи. – Докажи, что ты и правда моя подруга, а не общаешься со мной из-за премьер.
– Выберешь Софи, сразу станет ясно, что ты просто хочешь познакомиться с Мэттом Дэймоном! – презрительно усмехнулась Уитни.
– Теперь ты с ним никогда не познакомишься! – прошипела Софи. – Я отправлю ему СМС и скажу, что ты уродливая лесбиянка!
И тут я расплакалась. Ушам своим не верила: «лучшие подруги» накинулись на меня и говорят такие ужасные вещи. А ведь я считала себя взрослой и разумной! Старалась их помирить, молчала в ответ, держалась подальше от конфликта. Так теперь дипломатия обернулась против меня же! Дважды!
– Это несправедливо, – всхлипнула я. – Я просто не хотела с вами ссориться.
– Слабачка! Я выкидываю тебя на свалку, – резко сказала Софи. – Как мусор.
– Лора, у тебя день рождения через три недели. Такими темпами ты останешься в своей грязной забегаловке одна, – прошипела Уитни.
Уит уже хотела уйти, но передумала: обернулась и выплюнула еще одно оскорбление:
– Кстати, про Оскара де ла Рента забудь. Он никогда не увидит твоих дурацких эскизов. Об этом уж я позабочусь! – Уитни ушла прочь.
Я с мольбой посмотрела на Софи.
– Про Клайна тоже забудь! И не только про него, хорошая ты наша. Я поговорю с Джейком и остальными парнями. Они никогда больше не будут с тобой разговаривать, – зло выдала Софи и ушла вслед за Уитни.
Я была потрясена. И зла. Мое сердце разбито. Но как противно!
Не знаю, как пережила этот день. Как только сердце не остановилось. После экскурсии я побрела в Нью-Йоркский университет, где на факультете философии преподавал мой папа. Я остановилась у входа в аудиторию и заглянула вовнутрь: папа читал лекцию, шагая взад вперед, и писал что-то на доске. Когда все вышли, я подбежала к папе.