Горько-сладкий
Шрифт:
Она может резко бросить абсолютно все и перестроиться на новую волну. Ей несложно. Филадельфия привыкла перестраиваться под что-то неожиданное. Нравилось это необъяснимое движение. Если она чувствовала, что так будет лучше, то немедленно выруливала в совершенно другую степь.
Сейчас происходит то же самое. Увидев своего малыша, она поняла, что пора заканчивать с псевдо вечеринкой. В ней щелкнул выключатель взрослого алкогольного веселья. Праздник нужен сыну, а не чужим теткам с хмелем в голове и азартом в глазах. И почему до нее не дошло это раньше?
Гости очень быстро ушли, словно собравшаяся вода в раковине после того,
– Фила, а что тут происходит? Я что-то не понял, – начал Фрэд, разводя руками.
– Я просто хочу побыть с сыном и его друзьями, – непринужденно ответила Филадельфия. Ей действительно казалось, что она упускает детство Грима. Почему-то до нее дошло это именно сейчас. Она резко остановилась и подбежала к сыну, подняла на руки и стала звонко целовать его в мягкие щечки. Грим начал смеяться, говорить маме, что сильно-сильно любит ее. Фрэд отошел на кухню, чтобы разрезать торт на кусочки.
– Маленький мой! Ты такой вкусный! – Не скупилась на милости Фила. Грим так счастлив, что готов всю жизнь провести вот так – на руках у мамы. Он даже забыл о мысли скорее повзрослеть. – Прости меня, пожалуйста, я ведь тебя так часто ругала! Я поняла только сейчас. Я не могу объяснить, почему так произошло. Мне стало тебя так жаль, так жаль…
Филадельфия заплакала. Грим никак не ожидал увидеть соленые бисеринки на щеках мамы. Ее глаза превратились в блестящее черное небо перед грозой, но вместо ошеломляющей стихии, в них красовалась абсолютная нежность. Гриму жаль мать, поэтому он тоже начал плакать.
– Эй, с вами все хорошо? – Ирма очень неожиданно появилась в дверях.
– Да-да, – тихо выговорила Фила и смахнула слезы.
– У них тут чувства заиграли. Мне даже не по себе, – смеялся Фрэд, входя с тортом в руках. – Ты так быстро пришла, я тебе минут пять назад только смс-ку кинул.
– Я хотела поздравить Грима с шестилетием.
Голос Ирмы как обычно действовал гипнотически на окружающих. Она мгновенно успокоила Филу, сказав, что она молодец. Что прогнала гостей, ведь это день рождения сына. Филадельфия наконец поняла, что хотя она и старше Ирмы на 7 семь лет, но ведет себя, как полнейший ребенок. Ирма столько раз давала наставления маме, каждый день почти писала ей, чтобы она больше внимания уделяла сыну.
– Да, Ирма, проходи. Грим рад тебя видеть, как и все мы, – просияла Филадельфия.
Ирма одета в длинное белое платье с длинными рукавами. Лицо украшено блестками, а в руках держит серебряную коробочку.
– Дарю тебе вкусные духи.
– Вау, духи! Как у взрослых парней!
– Да, Грим. Ты теперь будешь вкусно-вкусно пахнуть! – Восторженно проговорила Ирма. Девушка сама готова заплакать от увиденной трогательной сцены. Кажется, она впервые видит обнимающихся Филу и Грима. Ирма крепко обняла мальчика и неожиданно учуяла запах спиртного. – Так! Что это такое? – Пыталась Ирма повысить голос, но получилось неубедительно. Она принюхалась еще сильнее.
– А что такого? – Понял все Фрэд. – Шесть лет все же шесть лет.
– Чтобы такого больше не повторялось! – Снова строгая попытка, но нежность выигрывает.
– Я обещаю, что так больше не буду делать. Мне не понравилось, это какая-то вещь плохая и противная! – Вставил свое Грим.
– Посмотрим, посмотрим, – весело среагировал Фрэд, подмигнув мальчику.
Заканчивается и этот
Тихо, уютно, чисто. Гриму нравится. Он улегся на коленях Филадельфии и уснул. Ирма и Фрэд устроились на диване перед телевизором. Они грызли семечки и кидали кожурки в сооруженные стаканчики из газеты. Темно. Лишь свет телевизора освещает помещение. Кажется, боевик с Вин Дизелем. Филадельфия бережно гладит кудрявые волосы сына, постепенно направляясь в мир сновидений. Как только закрывает глаза, оказывается в непонятном сне, но снова просыпается, резко вздрагивая.
Такие вечера стали частыми. И такая семья устраивала всех. Разные возрасты, иные мысли, другой стиль одежды, но им нравилось находиться вместе. Они собирались вместе и наслаждались обществом друг друга. Как будто, так и должно быть.
Новая жизнь
Грим стоит вместе с ребятами в шеренге и держит гладиолусы. Перед ним снова проходят взрослые парни, девушки, весело улыбаясь и шутя на ходу. Почему он не такой, как они? Его радовало одно: Грим одет почти так же, как и старшеклассники. Черно-белая форма. Хоть что-то приближает его ко взрослым.
Он ощущает на себе восторженные взгляды мамы, Ирмы и Фрэда. Они стоят напротив, машут ему. Ирма просит улыбнуться для фотографии, но Гриму не хочется. Он нашел занятие интереснее. Рядом стоит совсем маленькая девочка, которой он закрывает глаза гладиолусами. Боковым зрением мальчик видит, как еще немного, и она заплачет. Это Мира. Он успел вытянуться и обогнать ее в росте. Теперь они будут учиться в одном классе. Грим сможет раздражать ее, ведь от былой симпатии не осталось совершенно ничего. Ему хотелось больно ущипнуть ее за веснушчатую щеку, отрезать ножницами огненно-рыжие волосы или испортить ее милую школьную форму.
Однако он решил остановиться на гладиолусах. Грим специально заслоняет ей вид цветами, двигаясь одновременно с ней.
– Что ты делаешь? – Пискнула Мира.
– Не ной, – спокойно отвечает Грим и улыбается дьявольской улыбкой. Серые глаза холодно сверкают. Мира так испугалась его грубого голоса, что не удержала бойкую слезу и уронила ее на белые пышные розы.
– Пожалуйста, не обижай меня! – Взмолилась девочка. Увы, Грим промолчал и не изменил положения своих гладиолусов, мешая Мире.
Так продолжалось всю линейку. Выступали учителя и выпускники, пелись песни, читались стихи. Что еще добавить? Все по традиции. Конечно, для первоклассников это новшество, торжество великого масштаба, но Гриму интересно только дразнить Миру. В нем все еще кипела обида за прошлое, то предательское отношение с ее стороны. Он еще никого так ненавидел, как он выражался. Знал ли он значение этого слова? Приблизительно, так что особой ошибки нет. Так вот, он ненавидел Миру все это время, а когда узнал, что она будет его одноклассницей, то сразу же начал придумывать пакости на ее счет. Грим восторгался ее испуганными глазами, сила бушевала в нем, выплескиваясь наружу недобрым огнем.