Горькое лекарство
Шрифт:
– Избавьте меня от нравоучении, детектив. Насколько мне помнится, я согласилась подкрепить обвинения против вашего подопечного – Серджио. А, ведь не хотела... Схватили вы его?
– Нет мы еще только обдумываем, взвешиваем. Но он далеко от нас не убежит. Мне сказали, что маленький Фабиано жестоко избит. Вы что-нибудь об этом знаете?
– Я слышала, что он мчался как оглашенный и врубился физиономией в ветровое стекло своего «эльдорадо». Мне об этом вчера на похоронах сказали... Ну, так что же? Очистим улицу?
– Сейчас поговорю со старшим дежурным, Варшавски. Не ждите
– И это будет как раз тот момент, когда помощь окажется весьма своевременной, – тоже саркастически заметила я и повесила трубку. – Нам осталось только обратиться к мэру Чикаго, – сказала я Лотти и Кэрол. – Но, может быть, что-нибудь придумаем? Надо защищаться. Пол и Херман смогут помочь? И, разумеется, Диего?
Кэрол отрицательно помотала головой.
– Они и так из-за похорон несколько дней не были на работе и могут ее потерять.
Я кусала пальцы, размышляя.
– Мы можем встречать пациентов в начале улицы и сопровождать их по аллее до бокового входа.
Лотти подняла плечо:
– Это лучше, чем ничего. Хотя не знаю, как люди догадаются, где можно пройти.
– Расскажем по телефону. Включайте подстанцию, а мне дайте пару часов, я постараюсь что-нибудь устроить.
Следующие полчаса я висела на телефоне. Позвонила кое-каким друзьям, никого не оказалось на месте. Против воли вспомнила о мистере Контрерасе. Как я с опаской и думала, он пришел в экстаз от одной мысли об уличной схватке и пообещал прихватить с собой надежных дружков-машинистов. Да, они тоже на пенсии, но будут счастливы поразмять мышцы.
Большую часть времени я провела, отвечая на звонки. Многие абоненты волновались о клинике, а не обращались за медицинской помощью. Больных я переключала на миссис Колтрейн. Если проблема была пустяковая, абонента просили позвонить через неделю. – В случае необходимости трубку брала Лотти, выслушивала, какие у больного симптомы, и давала рекомендации. Экстренных больных направляла в «Бет Изрейэль».
Я наслушалась много гнусностей. В полдень сбегала в супермаркет, приобрела свисток. Теперь вместо ответа на непристойность я оглушала звонившего негодяя резким свистом. Очень действенная штука. Заодно я накупила еды на случай длительной осады.
В полдень прибыл первый эскорт: мистер Контрерас в рабочем комбинезоне и со шлангом на ремне. Он представил мне своих друзей – Джейка Соколовски и Митча Крюгера, вооруженных примерно так же. Они были одного возраста с Контрерасом, но физически менее подготовлены для баталии: у Митча – «пивное» брюхо, как у беременной слонихи, а Джейк слегка покачивался, да и нос покраснел от подпития.
– Сделайте одолжение, парни, – попросила я, – не провоцируйте толпу. Здесь, медицинское учреждение, и не годится, чтобы маньяки кидали в нас бутылки и кирпичи. Мы хотим одного: чтобы вы обеспечивали проход пациентов в клинику. Кэрол пойдет с вами и покажет, кого надо встречать и сопровождать.
План был такой: миссис Колтрейн объясняла звонившим пациентам Лотти ситуацию. В том случае, если они все-таки настаивали на встрече с врачом, то машинисты должны были эскортировать желающих по аллее. Кэрол увела
Сначала все шло гладко. Мы вызвали такси и проводили домой пациентку, прооперированную утром. Но толпа продолжала увеличиваться, и больные, пробравшиеся в клинику, нервничали все заметней. В половине второго осаждавшие догадались, что мы пользуемся боковым входом, и хлынули в аллею с плакатами и мегафонами. Лотти с неохотой решила все-таки закрыть клинику до вечера.
Когда одну женщину, бывшую на шестом месяце беременности и страдавшую от интоксикации, грубо оттолкнули от входа, Лотти вышла к демонстрантам, чтобы как-то их урезонить.
На мой взгляд, шаг этот был фатальным. Она выпрямилась во весь свой крохотный рост и обратилась к разбушевавшейся толпе с прочувствованной речью. И действительно, вначале они присмирели.
– Эта женщина, – объяснила Лотти, – пытается сохранить не только свою жизнь, но и жизнь ребенка. Если вы препятствуете ей в получении помощи, вы можете стать причиной смерти обоих. Но ваша же философия диктует: надо помогать, а не убивать!
Ее слова были встречены визгом, улюлюканьем, криками «Убийцы!». Какой-то мерзавец подошел и плюнул в нее.
В кабинете Лотти я отыскала «Полароид» и вышла в аллею, чтобы заснять некоторые эпизоды и особенно гнусные физиономии. Подонки растерялись и отступили на несколько метров. Анонимные подстрекатели не любят красоваться перед публикой.
Кэрол, воспользовавшись замешательством толпы, усадила беременную женщину в такси и отправила в «Бет Изрейэль».
– Лучше рискнуть и убраться отсюда сейчас, иначе будет беда, с которой нам не справиться, – сказала я Лотти.
После некоторых размышлений она согласилась. Миссис Колтрейн вздохнула с облегчением, хотя и была готова испить горькую чашу до дна. Зато машинисты отнюдь не ликовали.
– Слушай, детка, – воинственно бормотал Контрерас, – не покидай корабль слишком рано. Пусть их больше, чем нас, но мы им дадим прикурить!
– Соотношение – один к пятидесяти, – устало отозвалась я. – Знаю, что вы даже полицию на колени поставите. Но мы то слабые женщины, и нам не улыбается перспектива оказаться с переломанными руками и ногами. Нам требуется поддержка закона, а ее нет и, кажется, не предвидится.
Лотти закрыла шкафы с препаратами и аппаратурой. Мы вывели из здания миссис Колтрейн и Кэрол и остановились, чтобы включить электронную систему охраны. Когда толпа увидела, что мы ретируемся, раздались триумфальные крики, улюлюканье. Построившись клином, мы двинулись вперед.
– Убирайтесь в свои норы, убийцы детей, и не смейте возвращаться! – раздался крик.
Толпа приблизилась к нам, размахивая бутылками и палками. Никто из нас не успел остановить мистера Контрераса, когда он выхватил из-за пояса шланг и ринулся к одному из хулиганов. Соколовски и Крюгер с энтузиазмом последовали за ним. Было что-то почти комичное в том, как рвались в бой эти старики, но в их лицах светилось вдохновение. Толпа яростно набросилась на них, взяв в кольцо наших героев, потрясая камнями и палками.