Горькую чашу – до дна!
Шрифт:
– Ну-ну! – Он недоверчиво посмотрел мне в глаза.
– Правда не она!
– Я вам верю. Уф! – Он шумно вздохнул, явно испытав большое облегчение. – Знаете, а ведь я уже заподозрил, что вы слабак по этой части и можете попасться на крючок какой-то там пламенной любви! Не сердитесь на меня, я правда боялся за вас, потому что последние дни на вас лица не было. – Он удовлетворенно хрюкнул. – Но нет. Вы – порядочный парень. Ваша жена вполне может считать себя счастливой!
– Почему?
– Никаких любовей.
– Да, прошу вас.
– И надолго?
– К вечеру вернусь.
– Заметано. Желаю приятно провести время. Но если вы дадите малютке денег… – Он завелся по новой.
Дав инструкции Косташу, я позвонил мадам Мизере.
– Залог можно представить в суд лишь в понедельник, – сказала она. – В субботу там вряд ли кто будет. Несколько человек оттуда как раз завтракают у меня.
– Как Кэте?
– Выплакала все глаза. Но держится молодцом. Никто из клиентов не жаловался – ни на капризы, ни на дерзости. Милая девочка, крепко держит себя в руках.
– Передайте ей привет от меня. Значит, до понедельника, мадам.
– До понедельника, сударь.
В час пополудни съемки кончились. Я отвез Шерли в отель, и мы пообедали втроем. Джоан я сказал, что во второй половине дня мне надо поехать на поиски натуры. А Шерли еще в машине объяснил:
– Мне нужно позаботиться о докторе. Может быть, его выпустят под залог.
Поверила ли она мне, я не понял. Сказала только:
– Да, Питер.
– Ты мне не веришь?
– Пожалуйста, не начинай все сначала. Я уверена, ты делаешь для нас обоих что только можно.
Не улыбнулась ли она? Нервы у меня начали заметно сдавать. Разумеется, она и не думала улыбаться.
Во время обеда ее позвали к телефону.
Джоан посмотрела ей вслед и улыбнулась. Джоан в самом деле улыбнулась. – Почему ты улыбаешься?
– Мне кажется, наша дочурка влюбилась.
Я уронил с тарелки несколько ломтиков жареного картофеля, но она ничего не заметила.
– Шерли? Влюбилась?
Она кивнула:
– Прелестно, правда?
– С чего ты взяла?
– Так ведь и слепому видно. Только тебе одному нет! Ты видишь только свой фильм. А то бы заметил, что ее частенько зовут к телефону. К тому же она дважды уходила куда-то вечером.
– Вечером?
– Ты уже был в постели. Я видела, как она выходила из отеля. – Джоан опять улыбнулась. – Я вообще много чего вижу. Все считают меня медлительной и рассеянной особой. Но это не так. Я много вижу, на то ведь и глаза.
Что она видела? Что она знала? Что это все значило? Неужели она всех нас провела? И была самой умной
– Ты с ней… говорила?
– Я жду.
– Ждешь? Чего?
– Боже, ей как-никак уже девятнадцать!
– Ну и что? Хочешь дождаться, чтобы она… – Я прикусил язык.
– Чтобы она заимела ребенка? – мягко сказала Джоан. – Не будь так мелодраматичен, милый. Ах, если бы ты мог сейчас видеть свое лицо! – Она громко рассмеялась. – Какой у тебя вид!
– Наверняка ужасно смешной.
– Ты ревнуешь?
– Ревную? Я? – Паучиха. Паучиха. – С чего бы мне ревновать?
– Ну, она в конце концов тебе не родная дочь. А всего лишь падчерица, верно? И какая очаровательная! Когда я была у вас на студии, я заметила, что она уже вскружила голову половине работающих там мужчин.
Так оно и было. Молодые мужчины на студии все без исключения увивались за Шерли, и больше всех старался наглый пес Хенесси, ассистент Джекки. Так неужто Хенесси? Или кто-то другой? Возможно ли, чтобы Шерли в ее состоянии вообще захотелось пофлиртовать с каким-то парнем? Или это просто западня? Западня со стороны Джоан?
Как она вела себя в последние дни? Было в ее поведении что-нибудь подозрительное или нет? Накупила туалетов, показала мне их, приезжала ко мне на съемки и несколько раз пила чай в доме какого-то высокого чина в американском консульстве, ее кузена. У Джоан во всех странах были родственники – богатые, знаменитые, влиятельные люди. В Гамбурге один из родственников работал в американском консульстве.
Что тут подозрительного?
Ровно ничего.
И все же! Стоп! Только тут мне кое-что вспомнилось. Дважды в те дни, когда мне нужно было являться на съемки попозже, в номер при мне входил рассыльный и приносил нашу почту. Каждый раз Джоан буквально вырывала письма у него из рук. Каждый раз не давала мне первому посмотреть почту, словно ожидала письма, о котором я не должен был знать.
Что это было за письмо?
– Питер?
Я вскочил.
– Кельнер спрашивает, не хочешь ли ты еще кусочек мяса.
– Нет. Да. Нет, большое спасибо.
– Что с тобой?
– Ничего. Почему ты спрашиваешь?
Джоан улыбнулась:
– Это все твой фильм, правда? Фильм не отпускает тебя, я же вижу…
Паучиха?
Шерли вернулась к столику.
– Кто это звонил?
– Ах, ничего особенного, Папит.
– Кто это был?