Горлинка Хольмгарда Книга 1

Койдергем Атуна

– Матушка, не надо! Не нужно туда ходить! – дети хотели избежать новых потрясений для матери, которые обязательно обрушатся на нее, чуть только она окажется в детинце. Но и сам Перун не смог бы остановить сейчас Хлебославу.

****

– Ну и как там за морем? – Орм и Барма шагали по тропинке в сторону гридницы.

– Рядович говорит, что там отрадно! – глава вече первый день как вернулся в Изборск. Он устал с дороги, был голоден, торопился предстать перед князем с важным донесением и, разумеется, желал видеть Усладу, по которой соскучился, конечно. – Много интерес представляющего

для ума и красоты для глаз…

– Неужто лучше, чем у нас тут? – Орм не был коренным жителем Изборска. В этом городе жил лишь год. Однако на словах разумно причислял себя к изборчанам, сокращая ту пропасть, которая есть между ним и кривичами. На примере Годфреда он понял, что чужаков не слишком жалуют.

– Ну как сказать…– благоразумный Барма не стал вдаваться в опасные рассуждения. Ведь ясно же, что лишь одно нелепое замечание может исковеркать ему всю дальнейшую дорогу делового человека. Умение держать язык за зубами есмь наивысшая форма мудрости. С другой стороны, что ж теперь и не жить вовсе, если и сказать нельзя и подумать!

– Ну понятно…– усмехнулся Орм. – До Великой вроде не так далеко…

– Если до города, то два дня пути, не дольше…

– А какой город? – поинтересовался любознательный Орм.

– Да уже никакой…Сгорел почти целиком в пожаре…– ответствовал глава вече, с сожалением вспоминая красивый город на реке Пскове.

– О боги, – для порядка посочувствовал тиун. – А купец твой как же?

– Не было его зиму, а вернулся и вот…– вздохнул Барма.

– Знаешь, я давно заметил, что это какой-то особый обман…Если тебя где-то нет, то ты полагаешь, что и ничего там нет. Не происходит ничего нового, коли ты ушел…Но на самом деле это наивысшее благо – найти покинутое место в неизменном виде. Чтобы понять, как изменился ты сам…

– Я не думал об этом…– признался Барма. – Князь сможет принять меня?

– А почему нет? Попробовать можно…

Барма и Орм уже почти дошли до гридницы, как вдруг услышали вопли. Сначала неразборчивые визги, затем вполне определенные крики. Мужчины повернули головы, желая знать, кто нарушил покой еще дремлющего детинца. Впрочем, Барма уже знал ответ, хоть и не желал верить своим ушам. Все происходило слишком быстро.

– Злодей! Предатель! Ты и эта присосавшаяся тля! – кричала Хлебослава, стремительно приближаясь к растерянному супругу. До сего момента во дворе было относительно тихо. Но вот в окошках стали появляться удивленные лица. – Лгун! Обманщик! Ты сказал, что она понадобилась ему! Я знаю правду!

– Слава…– опешил Барма. После бессонной ночи в пути он никак не был готов к столь резким поворотам. Крики жены на людях – это не только неприятно, но и опасно. – Прекрати это немедля…– Барма попытался взять супругу под локоть с тем, чтобы увести из детинца, но она грубо отпихнула его.

– Пусть все знают, какой ты обманщик! И какая она подлюка! – кричала обезумевшая от горя Хлебослава. – Ну, что, где князь?! Сейчас спрошу у него, куда мою племянницу «он» подевал! – грозила Хлебослава, вполне осознающая, чем можно напугать неверного супруга.

– О чем это она? – спросил Орм у Бармы, тщетно пытающегося ухватить жену хоть за

что-то и увести ее домой.

– Она не в себе…– ответствовал глава вече, который только в одном видел спасение: объявить супругу спятившей. В этом случае их семья, возможно, не пострадает.

– Где князь?! Я желаю говорить с ним! – кричала Хлебослава, которая в своей обиде уже не видела границ дозволенного. – Где он?!

– С князем нельзя так просто говорить…Когда вздумается…Кому угодно…– заметил Орм, глядя на Хлебославу.

– Мне можно! Я тетушка его «возлюбленной» Услады! Что ж он ее ко мне не отпускает! Тревожусь я о ней! – Хлебослава была разгневана до такой степени и столь сильно желала наказания для Бармы, что была готова погубить и себя вместе с ним. – Ну, что, где моя племянница?! Что он там с ней делает! Почему ко мне не отпускает!

– Слава, ты погубишь нас…– прошептал Барма супруге, в ужасе осознавая, что сама она не замолкнет. И страшно представить, что будет, когда выяснится, как Барма устроил свои личные интересы, прикрывшись именем правителя. – Поговорим дома, только замолчи…– почти умолял Барма. А двор тем временем оживал. Люди с интересом наблюдали за разыгрывающейся сценой: глава вече хватает за руки небрежно одетую женщину, которая извивается и вопит. Не все узнали жену Бармы, а кто-то и вовсе не был знаком с ней, вечно занятой семьей и редко покидающей дом.

– Князь, ты слышишь меня?! – закричала неустрашимая Хлебослава во весь голос. Тут уже были и ее старшие дочери, которые тщетно пытались остановить мать. А у Бармы все похолодело внутри. Это представление детинец забудет нескоро. Особенно если у него будет громкий конец, на который, по всем признакам, нацелилась Хлебослава.

– Ее надо увести…– констатировал Орм, пока Барма тщетно пытался усмирить лишенную страха супругу: вопить во все горло, требуя правителя – это неслыханная дерзость, ведущая к погибели. – Стража…

– Любора…Путимира, уведите вашу мать! – Барма оказался в безвыходной ситуации, в которой был вынужден уже надеяться на детей.

А тем временем на зов тиуна приспела охрана. Барма схватился за голову – теперь Хлебослава успокоится, это бесспорно. Но уже слишком поздно: ставни гридницы распахнулись, в окне показался князь. Он выглядел так, словно только проснулся. Точнее сказать, как будто его разбудили, оторвав от желанного сна. Так и было на самом деле. Рёрик очень хотел спать. И это не было связано с каким-то переутомлением. Это было что-то душевное: он никак не мог выспаться.

– В чем дело? – голос Рёрика звучал не слишком приветливо. Совершенно точно, что крики Хлебославы потревожили его.

– Дозволь слово молвить, княже! – закричала нарушительница покоя, которую уже уводили со двора дружинники.

– Заберите ее поскорее…– шикнул Барма, торопя охрану.

– Нет! Мне надо говорить с князем! – настаивала Хлебослава. Платок сполз с ее темени, сама она раскраснелась и взмокла. Но теперь ее не волновал ни внешний вид, ни доброе имя. Она решила довести дело до конца. Эту решимость Барма прочитал в ее глазах и ужаснулся. Ей, может, уже все равно, что будет с ней самой и ее семьей, но только ему небезразлично дальнейшее.