Горловка. Девятьсот пятый
Шрифт:
22 декабря (4 января) Ф. Кузнецов-Зубарев был арестован в больнице, в которой находился после ампутации руки. Бежал из Харьковского тюремного госпиталя. Продолжал заниматься революционной деятельностью. Вновь был арестован и опознан как участник Горловских событий.
Один из восьми осуждённых Одесским временным военно-окружным судом в г. Екатеринославе за декабрьские события 1905 года в Донбассе, по отношении к кому смертная казнь была приведена к исполнению.
Рассказывают
Эпилог прошлого
Эпилог прошлого
Когда повстанцы отступили
И следом – царские войска,
Три дни безвластья обнажили
Людские души донага.
Анархия – для фантазёров
Свободы радостный предел,
А для бездельников и воров –
Раздолье для неправых дел.
Вовсю посёлок упивался
Нежданной волей и бузил.
…И тяжкой скорби предавался,
Когда погибших хоронил.
На день четвёртый власть сумела
Собраться с силами, введя
Войска в посёлок оголтелый –
Унять волненья, не щадя.
Дороги, тропы и подъезды
К посёлку взялись под контроль.
Гоненья, обыски, аресты,
Давленье поперёк и вдоль.
Сопротивленья опасаясь,
Сам губернатор предложил
Искоренять, не сомневаясь,
Мятежные и дух и пыл.
Таких тяжёлых притеснений
Не знала Горловка давно.
Угасло пламя возмущений,
Но дух остался всё равно.
* * *
Три года следствие корпело
Над тем, что в хроники страны
Войдёт как «Горловское дело».
Десятки ступ истолчены.
Объём бумаг неизмеримый,
Не нужный. Разве – по нужде.
Сто сорок с лишним подсудимых;
Шестьсот опрошенных в суде;
Плюс шесть десятков осуждённых
На каторги различный срок.
…И тридцать два приговорённых
К повешенью – таков итог.
Душ сорок даже оправдали.
Но годы следствия они
Под стражей всё же прибывали
Вдали от дома и родни.
А в заточении немногим
Хватало мужества сносить
Дознанья пресс сухой и строгий
И о пощаде
Таких, кто напрочь отказался
Писать петиции царю,
Хотя отнюдь не обольщался
Надеждой, близкою к нулю,
Кому идея помогала
Сберечь и мужество и честь,
Нашлось, мне кажется, не мало,
Но и не много – двадцать шесть.
* * *
Хотя достойно уваженья
Стремленье правду отстоять,
Идее в жертвоприношенье
Себя не стоит отдавать.
Порою даже допустимо
Для виду голову склонить,
Но чтоб потом неотвратимо
Врагу за это отомстить.
* * *
За время долгой переписки,
Продлившейся неполный год,
Росточки шаткой и неблизкой
Надежды дали робкий всход.
Возникли радужные слухи,
Что осуждённых-де простят,
К мольбам не будут власти глухи –
Помилуют да срок скостят.
Первоначальные унынье
И малодушие ушли.
Повстанцы, признанные ныне
Бунтовщиками, расцвели.
Но в сентябре тепло надежды
Рассеялось в единый раз,
Когда решительный, чем прежде,
Пришёл в полицию приказ.
Ждал губернатор, что решенье
Одесского военсуда
Немедля примут к исполненью.
Суть указания проста.
В ночь с третьего на день четвёртый
Прекраснейшего сентября
Казнили спешно самых твёрдых,
Не ставших умолять царя.
И пусть не тридцать два, а восемь,
Но самых стойких из людей
Не пережили эту осень
И не дождались светлых дней.
Злой рок восьмёрка боевая
Была не в силах превозмочь.
На балках старого сарая
Повесили их в эту ночь.
Эпилог настоящего
Эпилог настоящего
Не нам спустя сто семь прошедших
Весьма неоднозначных лет
Судить о днях тех сумасшедших,
Оставивших кровавый след;
Не нам оценивать поступки
И быть на чьей-то стороне;
Делить попавших в мясорубку
По правоте и по вине;
Не нам накатывать уколов
И восхвалений снежный ком –
Пусть исторические школы