Гормон счастья и прочие глупости
Шрифт:
— Мороженое?
— Нет! Пиццу!
— Ну это многие дети любят. Как и биг-мак.
— Странно, да? Ты понимаешь, мы с ним ходили в «Лондон», ели пиццу. Он ее уплетал, глазки сияли, а я таял как идиот… Никогда не хотел детей… Думал, что еще не созрел… А тут вдруг…
— Вень, а ты уверен, что тебе не надоест?
— Что?
— Все. Венчик, Рахиль, отсутствие свободы. Ты же вольная пташка.
— Дуреха ты. Про голос крови слыхала? И потом… Мне не хватает семьи.
— Брось! Если б не твое упрямство и не упрямство твоего отца… Тетя Таня уже давно раскаялась…
— А я не простил, может быть. И потом, знаешь, эта свобода никуда не денется. Рахили нужен не я, а Венчик. Хотя она ко мне очень тепло относится. Она тоже одинока. Вот мы и встретились. Два одиночества. Вернее, даже три.
— А вдруг ты влюбишься?
— Ну и что? Если эта предполагаемая возлюбленная не захочет Венчика, то пусть гуляет. Будем подбирать такую, чтобы нас с Рахилью устраивала.
— Но ведь ты уезжаешь постоянно — гастроли, съемки, теперь еще и антреприза. Как Рахиль будет тут одна с Венчиком, ты подумал? Она ведь в Москве, как я понимаю, никогда не жила.
— А у меня есть двоюродная сестра, которая их не бросит в беде. И Никаноровна еще.
— Ты что, собираешься их поселить в родительскую квартиру?
— Да боже меня упаси! Я просто продам свою и куплю трехкомнатную.
— Господи, где ты столько денег наберешь?
— Ну кое-что у меня есть, еще я займу.., деньги — дело наживное.
— Да, братик. Ты круто взялся.
— Я такой! Ты же знаешь, если я чего-то хочу, если поставлю себе цель…
— Да уж, кто-кто, а я это знаю! Яичница готова!
— Только не клади на тарелку! Обожаю жрать со сковородки!
— Да знаю эти твои плебейские замашки!
— Так ты меня одобряешь?
— По большому счету.., да! Целиком и полностью! И всегда помогу чем смогу. Мне приятно иметь племянника, который в неполных четыре года классно читает «Анчар». Может, еще актером станет.
Венька вдруг оторвал глаза от яичницы с кабачками и посмотрел на меня, как пишут в книгах, испытующе.
— Кстати насчет актера… Ты с Андрюхой в Москве не виделась?
— Виделась. Ну и что?
— Бусь, не советую!
— Это мое дело.
— Ну безусловно, только…
Но тут появилась Полина:
— Ой, Вень, а я не слышала, как ты пришел! Привет!
— Привет! Погоди с поцелуями, дай поесть!
— А что ты тут ешь, пахнет вкусно.
— Яичницу с кабачком.
— Мам, я тоже хочу!
— А фигура?
— Ну один разок можно.
— У меня кабачка больше нет.
— А с помидором?
— Это можно, но…
— Мамочка, я сама сделаю. С помидором
— Черт бы вас побрал! — воскликнула я. — У меня нет такой железной воли — смотреть, как вы тут трескаете…
— Поешь, Бусенька, подобреешь.
Все закончилось неприличной обжираловкой. Из холодильника была извлечена еще банка шпрот, плавленый сыр с грибами и давно купленная, но забытая коробка французской брынзы. Наконец Полина наелась и стала клевать носом.
— Немедленно ступай спать! — распорядился Венька. — Нет ничего ужаснее вида обожравшейся сонной школьницы.
— Гимназистки! — поправила Полина.
— Тем более! Обожравшаяся гимназистка — гадость какая!
— Сам дурак!
— Буська, кто так детей воспитывает? Ужас какой-то!
— Поль, иди спать!
— Да ладно, иду. Вы тут будете какие-нибудь интересные вещи обсуждать, а мне, между прочим, завтра уже не надо в школу!
— Иди-иди, а то заснешь тут, а я тебя уже не подниму после такого ужина, — смеялся Венька.
Она смерила его величественным взглядом:
— Слабак! — и удалилась.
— Эта себя в обиду не даст, — хмыкнул он. Встал, закрыл дверь, подошел ко мне, обнял:
— Бусечка, ну не надо… Андрюха не твой кадр.
— Мой. Он как раз мой кадр. Лариска, эта сволочь, распространяет о нем всякие гадости, а он ранимый…
— Какие гадости?
— Она мне сказала, что он импотент.
— А он не импотент?
— Нет, конечно, с ума сошел?
— Ага, ты уже убедилась. Понятно.
— Вень, а скажи… Он говорит, что его часто в жизни предавали. Это правда или он просто мнительный?
— Бусь, ну я не так детально знаком с личной жизнью артиста Дружинина. Но баб у него было море. Наверняка попадались и суки. Да хоть бы та же Ларка.
— А вот он как-то сказал, что лежал в больнице, долго…
— Ну и что?
— Что с ним было?
— Тяжелая депрессия. По-моему, я тебе говорил об этом.
— Я не помню.
— Имей в виду, у него кошмарный характер и уж для семейной-то жизни совершенно непригодный.
— Ты-то откуда можешь это знать?
— Буська, ну актеры вообще народ такой… А я? Сколько я нарывался? Думаю, не потому, что я такой прекрасный, а бабы все суки. Наверное, во многом я и сам виноват…
— Ого! — воскликнула я. — Здорово тебя пришибла история с Венчиком.
— И не говори! Знаешь, я вдруг понял, что надо в этой жизни отвечать не только за себя.
— Я слышу речь не мальчика, но мужа!
— Скажи мне лучше, ты с тем козлом помирилась?
— Да.
— И, как я понял, собираешься замуж?