Гормон счастья и прочие глупости
Шрифт:
Маятник еще поворчал, что нынешние дети позволяют себе то, о чем раньше даже и помыслить не смели, и все в таком роде.
И стоило меня из-за этого вызывать? Но под конец он сказал, что в гимназии летом будет ремонт и хорошо бы чем-то помочь.
Я спросила, можно ли деньгами.
— Как вам будет угодно.
— У меня плохо со временем, и я предпочитаю заплатить.
— Ну что ж…
— Сколько?
— Три тысячи.., рублей, разумеется, было бы достойным взносом.
— Хорошо, —
— Простите, что вмешиваюсь не в свое дело, но Полина как-то обмолвилась, что ваш.., эээ.., жених — строитель…
— И что?
— Не мог бы он помочь материалами или как-то еще?
— Простите, Семен Анатольевич, я плачу деньги. И хватит. Обращаться, как вы выразились, к жениху, я не намерена.
— Извините, извините.
Я вытащила из сумки сто долларов.
— Можно в у, е.?
— Разумеется, но.., сейчас курс, знаете ли…
Я достала еще сторублевку.
— Теперь нормально?
— Простите, но мы вынуждены…
Я была счастлива, что сравнительно легко отделалась. Школу во всех ее проявлениях я ненавидела еще с детства. Школьные стены давят на меня, там пахнет несвободой, насилием над детскими душами. А Полина свою гимназию скорее любит. И хорошо, наверное.
Домой я попала в половине восьмого. И в лифте сообразила, что у Андрея как раз начался спектакль и у многих людей в зале будет вырабатываться гормон счастья. У женщин уж наверняка. И вероятно, не будет ни одной, которая не хотела бы его. Какой ужас! Во что я влипла?
— Мам, в гимназии была?
— Была. Заплатила сто долларов.
— А про меня говорили?
— Да. Сказали, что ты грубая.
— Небось Донна Анна насплетничала?
— Конечно. Ох, как я устала, ужас!
— Ну еще бы, всю ночь утешать подругу…
Я решила смолчать. Сил не было. Полина у Себя в комнате слушала Витаса, чего я совсем не понимала. Ну еще смотреть на него можно. Красивый, пластичный, но слушать… Но Полька «фанатела», и у нее над кроватью висел его портрет. Каждому свое.
И вдруг позвонил Венька:
— Бусечка, я приехал!
— Ну что там?
— Можно я заеду?
— Когда?
— Сейчас.
— Если сейчас, заезжай, а то я хочу пораньше лечь. Устала.
— Я ненадолго.
Я открыла и ахнула. У него был такой измученный вид, как будто невесть что случилось. Мы обнялись.
— Буська, я так привязался к тебе за эту поездку.., так скучал… Буська, ты что опять с собой сделала? Мне твоя грива ужасно нравилась. Чаю дашь?
— Пошли на кухню.
— А чего так тихо? Потомка где?
— Витаса слушает в наушниках. Ты есть не хочешь?
— Честно? Хочу. А что у тебя есть?
— Диетический супчик.
— Хорошо. Пока будешь делать яичницу, похлебаю твоего супчику.
У меня слезы на глаза наворачивались. Он так осунулся за эти дни.
— Венечка, ты сперва поешь, а потом все расскажешь.
Я сунула в микроволновку бульонную чашку с нашим диетическим супом.
— Сейчас согреется, а я пока почищу кабачок.
— Буська, знаешь, что я решил?
— Ну?
— Заберу к себе Рахиль с Венчиком. Насовсем.
— С ума сошел!
— Нет. Ты понимаешь, оставлять там Венчика я не хочу, и разлучать его с Рахилью тоже.
— А она-то согласна?
— Она жаждет. Знаешь, она золотая старуха. Я встречался с Сонькиной мамашей. Это красивая, еще нестарая баба, карьеристка и, судя по всему, блядь, для которой внук весьма неприятная подробность ее биографии. Не знаю уж, какой там она врач… Я бы не хотел у нее лечиться. Я так понял, что она не возражала бы, если бы эта досадная подробность куда-то делась.
— А Сонька?
— Сонька устроила жуткую истерику: «Я сына не отдам, ты не отец, ты знать о нем не хотел…» И все такое. Ну я сказал, что знать я не хотел о ней, и теперь тоже не хочу, а вот про сына как узнал, так и… Тогда она потребовала.., выкуп.
— Выкуп? — Я не поверила своим ушам.
— Ага.
— И много?
— Двадцать тысяч баксов.
— Ого! А ты что?
— Согласился. Только сказал, что сразу заплатить не смогу. В несколько приемов.
— Слушай, это чудовище какое-то.
— Наркоманка, что сделаешь.
— Она колется?
— Пока нет. Нюхает. А Рахиль… Она так хорошо воспитывает Венчика… Он уже учится музыке. Она, оказывается, до приезда в Израиль была флейтисткой во Львовском оперном театре. А как она готовит!
— Венька, ты уже заплатил?
— Нет. У меня с собой таких денег не было. Через две недели будет готов анализ на ДНК. Я полечу туда, дам этой суке семь тысяч в зубы…
— Только расписку возьми.
— Нет, расписку я брать не буду. Я просто дам ей деньги в обмен на разрешение вывезти ребенка.
— Ты не прав. Расписку надо взять в любом случае. И в тексте зафиксировать, что эти деньги она получила за отказ от воспитания ребенка или что-то в этом роде. Просто если она вдруг начнет возникать, в любом суде такая расписка пригодится. Симпатии будут не на ее стороне.
— Ты разумная, Буська, просто ужас. А супчик твой — говно говном, уж извини. То, что называется брандахлыст. Давай скорее яичницу. Ты бы знала, как Рахиль готовит кисло-сладкое жаркое! Полжизни не жалко. А знаешь, что Венчик любит больше всего на свете?