Горная атака
Шрифт:
– У меня другая информация. Ты остался в Чиштане и ждал, чем закончится бой в лагере. Тебе была выгодна смерть и Карамулло, и Фархади. Ведь тогда, если бы я поверил тебе, ты вполне мог рассчитывать на должность если не начальника лагеря, то одного из его заместителей.
Рамазан воскликнул:
– У вас неверная информация! Меня пытаются оболгать, а ведь это я, мои люди разгромили колонну русских на Тургунском перевале, сожгли девять машин, три БМП, уничтожили тонны боеприпасов, убили около сорока неверных,
Хикмат, похоже, не слушал оправданий Салакзая:
– Второй вопрос: у тебя в группе есть левша?
Рамазан не понял, почему подобная мелочь заинтересовала генерала, поэтому и ответил правдиво, не задумываясь:
– Да, господин, есть, Шавлат Мурдай, храбрый воин, безжалостный к врагам.
– Не только к врагам. Где этот Мурдай?
Бойцы Гарана вывели старшего из братьев Мурдаев.
Хикмат подошел к нему:
– Так, значит, ты левша?
Шавлат поклонился:
– Так точно, господин командующий!
– Кто приказал тебе добить раненых собратьев?
– Я… я… не понимаю, о чем вы говорите.
– Не о чем, а о ком! Или ты резал раненых по собственной инициативе? Учти, лгать не советую. И потом, выполнять приказ – одно, действовать самостоятельно – другое. Ну? Ответь!
Старший Мурдай вздрогнул от крика высокого начальника и выдохнул:
– Салакзай приказал!
Рамазан взревел:
– Ложь! Ты что лжешь, Шавлат? Кого я приказывал тебе резать?
Мурдай так же тихо произнес:
– Раненых… ты приказал мне, Мохаммеду, Бахтияру добить всех раненых в лагере.
– Сволочь!!! Шакал безмозглый! Тварь продажная!
Мурдай поднял голову, взглянул на Хикмата:
– Я сказал правду! Могу рассчитывать на вашу милость?
– Это я решу позже! – Главарь моджахедов приказал советнику: – Всех людей Салакзая вместе с ним на площадь! Бойцов к дувалу! Рамазана держать отдельно. Туда же вывести население кишлака. Выполнять.
Аким отдал приказ душманам Гарана, и они потащили к площади вояк Салакзая, одновременно сгоняя туда и жителей селения.
Хикмат остался во дворе дома Рамазана.
К нему вышла закутанная во все черное старшая жена бывшего командира группы отряда Карамулло:
– Извините, господин, вы казните моего мужа?
Главарь ответил кратко:
– Да!
Женщина спросила:
– А что будет со мной? С другими женами? Детьми?
– Вашу судьбу решит Всевышний! Это все! Ты не должна говорить с чужим мужчиной!
– Для меня теперь все мужчины чужие!
– Тогда иди в дом и молча занимайся хозяйством!
Дина злобно сверкнула глазами, но, почтительно поклонившись, попятилась к дому.
Хикмат приказал:
– И пришли ко мне наложницу Фатиму!
Вскоре к высокопоставленному моджахеду подошла хрупкая девочка, так же, как и Дина, закутанная во все черное:
– Я – Фатима,
– Хорошо! Скажи мне, Фатима, скольких пленных держал Рамазан и откуда он их взял?
Наложница проговорила:
– Пленных было четверо. А привел их господин Хан. Мой господин выкупил их у господина Хана, когда тот был одурманен наркотиком. Невольников держали в подвале!
– Тебе известно, что намеревался сделать с ними Салакзай?
– Нет, господин! Только слышала, будто он хотел их продать какому-то наркоторговцу!
– Понятно! Когда пленные сбежали?
– Как только в лагере стали стрелять!
– И бежать им помогла ты?
– Нет, господин, хотя все думают, что это сделала я. Меня уже допрашивал хозяин. Я сказала, что не помогала русским. Зачем мне помогать им, когда они убили моего брата?
– Твоего брата убили русские?
– Да!
– Когда, где, при каких обстоятельствах?
Фатима повторила Хикмату историю, рассказанную накануне Салакзаю.
Главарь моджахедов понимающе покачал головой и спросил:
– А как ты попала к Рамазану?
Девочка ответила и на этот вопрос.
Хикмат проговорил:
– Значит, Салакзай забрал тебя к себе силой?
– Да, господин!
– Он издевался над тобой?
– Не знаю, но мне было плохо с ним. Он делал свое дело, стараясь доставить мне боль, хотел, чтобы я кричала.
Главарь повернулся к телохранителю:
– Наложницу отправить в лагерь. Она поедет со мной!
Развернувшись, он вышел в сопровождении охраны на улицу, направившись к площади. Там уже собрались жители кишлака. Женщины, старики, дети. Рамазан стоял на коленях посредине площади, его подчиненные сбились в кучу у глиняного забора – дувала и стояли под прицелами душманов роты полка Гарана. Хикмат подошел к Салакзаю. Посмотрел брезгливо на него, перевел взгляд на толпу. И сразу же на площади установилась тишина.
Главарь моджахедов заговорил:
– Люди! Вчера неверные нанесли удар по лагерю. Погибли ваши мужья, отцы, сыновья. Погибли лучшие из лучших, принявшие неравный бой с противником и выполнившие до конца свой священный долг. Я скорблю вместе с вами. Но нашлись и такие выродки, которые решили на смерти ваших близких сделать себе карьеру! Встать над вами, подчинить вас себе, завладеть вами. Эти шакалы стоят у дувала, а их главарь возле меня. Вы знаете их. Знаете Рамазана Салакзая. Мало того, что он, струсив, остался в кишлаке, когда ваши близкие вели бой с гяурами, Салакзай после сражения приказал своим ублюдкам добить раненых, а вас заставил лгать, будто он воевал вместе со всеми. Представьте, этот выродок Салакзай приказал убить воинов, которые ждали от него помощи. Такого в наших формированиях еще не было. Скажите мне, что заслужил за свои деяния Рамазан Салакзай?