Горничная Карнеги
Шрифт:
— Да, именно вам. Но это еще не все новости. На самом деле все намного лучше.
— Мистер Карнеги, я не знаю, что может быть лучше, чем пятьдесят акций «Кистоунского телеграфа»!
— Я же просил называть меня Эндрю.
— Эндрю, — произнесла я. Мне вдруг стало неловко, словно я допустила фатальную оплошность и разоблачила себя перед миром. Я с трудом подавила желание оглядеться по сторонам в поисках свидетелей моего почти непристойного поведения.
— «Тихоокеанская и Атлантическая телеграфная компания» заинтересовалась вашей идеей, и им нужна телеграфная связь с Филадельфией.
Почему мистер Карнеги — Эндрю — вдруг заговорил о «Тихоокеанской и Атлантической телеграфной компании»? Я не понимала.
— Чтобы протянуть линию от Питсбурга до Филадельфии по маршруту, который Пенсильванская железнодорожная компания предоставила вашей компании, «Тихоокеанская и Атлантическая телеграфная компания» предложила купить «Кистоунский телеграф» — за шесть тысяч своих акций и контракт на проведение телеграфной линии, которое возьмет на себя одна из моих компаний. Также они выплатят нам хорошую премию по срочной сделке. И это при том, что мы еще не выкопали ни одной ямы для телеграфного столба, не протянули ни одного провода и не потратили ни одного доллара.
— Но зачем вам… нам… продавать «Кистоунский телеграф»?
— Затем, что держатели акций «Кистоунского телеграфа» получают от этой продажи высокую премию. За каждую вашу акцию «Кистоунского телеграфа», которая теперь превращается в акцию «Тихоокеанской и Атлантической телеграфной компании», они дают двадцать пять долларов. То есть вы получаете тысячу двести пятьдесят долларов.
Я сама не почувствовала, как у меня отвисла челюсть от неожиданного известия, что у меня появились тысяча двести пятьдесят долларов — огромная сумма, которую я не чаяла заработать за всю свою жизнь, — но, видимо, это произошло. Потому что мистер Карнеги — Эндрю — подошел ближе и закрыл мне рот, аккуратно подняв мой подбородок указательным пальцем.
— Обналичить премиальную выплату можно будет чуть позже, если вы захотите ее обналичить. Но это ваши деньги, и вы вольны ими распоряжаться по собственному усмотрению.
Я сразу подумала об Элизе, Сесилии, маме и папе. Наконец я смогу их спасти. Мне с лихвой хватит средств, чтобы вырвать их из нищеты и перевезти всю семью в Америку. А пока не наступило «чуть позже», когда можно будет получить деньги на руки, я хотя бы дам им надежду. Мне не терпелось скорее написать письмо Элизе и сообщить ей прекрасную новость.
Позабыв о приличиях, я его обняла. То ли из благодарности за возможность спасти семью, то ли от радости из-за нашей невероятной удачи, то ли еще по какой-то причине — я сама толком не знала. Я попросту не смогла удержаться. Он поначалу напрягся, застыл под моими руками, а затем тоже обнял меня и прижал к себе. Кажется, мой внезапный порыв его ошеломил. Я и сама была ошеломлена.
— Я же сказал, Клара, что у меня очень хорошие новости, — прошептал он. — Теперь вы поможете своей семье.
Мы смотрели друг другу в глаза, и я гадала, что будет дальше. В это мгновение. В ближайшие дни и недели.
А потом в кухню вошел мистер Форд.
Глава тридцать четвертая
Молодожены уехали в свадебное путешествие по Европе, и в «Ясном луге» воцарилась гулкая тишина. Младший мистер Карнеги был человеком спокойным и тихим, и я никогда бы не подумала, что в его отсутствие в доме станет так пусто. Но с отъездом молодых улетучилось и радостное волнение предсвадебных приготовлений, и «Ясный луг» словно погрузился в летаргию.
Частые и продолжительные деловые поездки старшего мистера Карнеги — Эндрю, как я приучала себя его называть, — усиливали ощущение пустоты в доме. Президент Джонсон санкционировал строительство семи мостов
— Мама, я думаю, что нам надо поехать в Нью-Йорк, — заявил Эндрю, спрятавшись за «Утренней хроникой», ежедневной газетой, выходящей в Вашингтоне. На полу у его кресла лежали уже прочитанные «Нью-Йорк таймс», «Ежедневные новости Питсбурга» и еще несколько изданий. Судя по размеру стопки, он долго набирался смелости, чтобы объявить об этой поездке.
Прежде чем отвечать, моя хозяйка попробовала заглянуть за развернутую газету, которую держал ее сын, из-за чего мне пришлось резко податься вперед, чтобы ослабить нитку вязальной пряжи, натянувшуюся между нами. Эндрю продолжал скрываться за газетой, не опустив ее даже на дюйм, так что миссис Карнеги была вынуждена говорить, обращаясь к политической рубрике, освещающей проекты законов, предложенных президентом Джонсоном.
— В этот рассадник порока? Где беспринципный коррупционер Уильям Твид контролирует правительство и не менее коррумпированные финансисты Фиск и Гулд контролируют капиталы? Мне совершенно не хочется туда ехать, Эндра.
— «Кистоун бридж» не выдержит конкуренции по заказам на мосты через Миссисипи без дополнительного финансирования, а ты сама знаешь, что все основные инвесторы сосредоточены в Нью-Йорке. — Он опустил газету ровно настолько, чтобы взглянуть на мать поверх листа. При этом его взгляд на долю секунды задержался на мне. — И нам надо дать Тому и Люси возможность побыть в доме одним. Теперь это их дом, так что пусть привыкают хозяйничать.
Что значит «их дом»? Неужели Эндрю собирался передать право собственности на особняк своему младшему брату? Наверное, теперь, когда Томас женился, молодой семье нужен собственный дом, но почему обязательно «Ясный луг»? И что станет со мной? Мы с Эндрю редко говорили о чем-либо, кроме бизнеса, и никогда не обсуждали дела его матери и младшего брата.
Миссис Карнеги выглядела не на шутку напуганной. Зная свою хозяйку, я могла с уверенностью предположить: она никогда не задумывалась о том, что Том и Люси будут претендовать на «Ясный луг», хотя подобная практика была довольно распространена среди ее светских знакомых. «Ясный луг» принадлежал только ей и — в меньшей степени — Эндрю. С ее точки зрения, Тому и Люси надлежало просто вписаться в уже существующий порядок вещей. Или купить себе новый дом.