Горничная особых кровей

Грин Агата

мог бы сам все сделать. . ты и можешь дать мне все права разобраться с этим человеком. Но он - твой. И только тебе

решать, что с ним делать.

Владетель Веронии… бывший владетель Веронии, взглянул на меня с чувством превосходства. Ему скверно, но он не

раздавлен, ведь одолел его мужчина, значимая фигура в Союзе. А это и вполовину не так позорно, как проиграть женщине.

«А может, так правильно? — встрял голос разума. — Гоин, как мой мужчина, обязан меня

защищать и разбираться со всеми,

кто меня обидел или обидит. Многие девушки о таком женихе-супруге могут только мечтать. А что же я недовольна?»

Я посмотрела на владетелей - Дарнского и Веронийского. Они молча ждали моего решения. И оба - оба!
– выглядели

самодовольными. Ох, как же Гоин меня сегодня расстроил… Как я могла забыть, что он есть такое, и каковы могут быть его

подарки? И ведь именно сегодня мне так хорошо на душе было! Выбрал же день, зараза центаврианская! Доверяй ему после

этого!

Я хотела ему сказать четко и с расстановкой, чтобы он своим подарком подавился, что только полный идиот мог надеяться,

что подобное меня порадует, но в голову пришла идея. Глупая идея, но кто сказал, что глупые идея не выстреливают?

— Аты прав, Гоин. С прошлым нужно разобраться. Позови своих людей, пусть снимут с этого человека приборы и освободят.

Я была готова к тому, что он откажет, сказав, что это небезопасно, но Гоин даже бровью не повел. Один громкий приказ - и в

комнатку заходят военные, вместе с ними Ли.

— Уверены? — деловито спросил он.

– Да.

Пока мужчины освобождали веронийца, Гоин не сводил с него глаз. И, когда все приборы были сняты, тихо, тем самым

безэмоциональным, бесцветным голосом, от которого у всех мороз по коже был, предупредил моего врага:

— Если только попробуешь выкинуть фокус - умрешь.

— Браво, очень доходчиво, — дрожащим голосом сказала я. — А теперь выйдите все и оставьте нас.

Гоин кивнул.

Ни один адекватный мужчина не оставит свою невесту одну рядом с врагом и по совместительству сильнейшим

психокинетиком. Но Гоин в отношении риска неадекватный. В момент, когда он вместе с несколько удивленным Ли выходил

из комнаты, я была уверена на все сто процентов, что не ошиблась, подарив ему жилетку мужа. Мы с ним оба без тормозов,

сойдемся прекрасно.

Владетель из моих кошмаров поднялся, размял затекшие руки. Меня не обмануло его внешнее спокойствие; я чувствовала,

как он торопливо собирается с силами.

— Вы не изменились, сударыня, — сказал мужчина, разглядывая меня. — Все так же самоуверенны.

— Нет. Это тогда я была самоуверенна, а сейчас я просто - уверена.

—

Ив чем же вы уверены?

Да… есть что-то пикантное в том, чтобы вести светскую беседу с человеком, которого когда-то хотелось на куски разорвать,

за свои и мамины слезы. Я сама себе удивлялась, но не забывала призывать эо.

— Мне не нужна Верония. И тем более мне не нужны извинения. Все, чего я хочу -эо-поединок. Как тогда, тринадцать лет

назад. Моя воля против вашей. Я выиграю - и вы покинете Энгор как изгнанник, без денег, без титула, без поддержки. Мне

плевать, куда вы отправитесь и как будете жить… главное, чтобы вас не было на Энгоре.

— Значит, вы желаете мести без процентов?

— Да, зуб за зуб. Вы меня сделали изгнанницей - а я сделаю вас.

— Если выиграете. А если проиграете?

— Тогда вы останетесь владетелем Веронии.

— Ваш… жених не одобрит.

— Он поймет.

Удар! Это так по-веронийски: ударить коварно, без подготовки, даже не окончив фразу… Я успела отразить ментальный удар

только по инстинктивным причинам: мое чутье оказалось расторопнее моей воли. И еще атака… как мешок пыльный на

голову накинули - пытаешься освободиться, но только сильнее запутываешься.

В пятнадцать лет я не понимала, что происходит. Для меня вторжение в разум другого человека, тем более владетеля, было

чем-то необыкновенным. Просто не верилось тогда в происходящее, я толком не осознавала, чему сопротивляюсь. Потому и

задохнулась, фигурально выражаясь, в мешке.

Тогда наше противостояние длилось несколько часов, а в этот раз тянуть нечего. Мой противник считал, что я закрою свой

разум плотным щитом, чтобы он никоим образом не мог проникнуть туда… но мне не это было нужно. В момент, когда он

начал копаться в моей голове, полез в сокровенное, я сама открыла свое сознание, и он растерялся. Да и как не

растеряться?

Я и не думала играть по его правилам, потому что мне уже не пятнадцать лет, и я знаю, что в ментальном противостоянии с

таким сильным противником не выиграю никогда. Все то темное, что до встречи с Гоином не давало мне спокойно жить, я

напустила на него. Все те воспоминания с разбирательствами, оскорблениями, лечебницами стали моим оружием.

Вот такое оно, безумие. Вот так оно приходило с приступами, накрывало, причиняло боль, злило. И не перебороть приступ с

наскока, не избавиться… только алкоголь помогал, да и то - не очень.

Он качнул голозой, а потом пошел к двери, но, мысленно выбираясь из моего сознания, не смог даже собственное тело