Горничная особых кровей
Шрифт:
в голову так некстати лезут сомнения? У меня начало гореть лицо, я приложила прохладные ладони к щекам. Не всеобщее
внимание меня пугает, а то, что ничего нельзя будет изменить. Нормально ли сомневаться? Нет?
— Спокойно, девка, — рыкнул довольно Гу. — Все идет, как надо.
— Мне как-то нехорошо, — невнятно проговорила я.
— Что за паника, сударыня? — холодно осведомилась Элайза.
— Ничего страшного, волнуется, потому что первый раз на Отборе, — ввернула
— Первый - и единственный, — поправила ее тетя Нора. — Слышишь, Региночка? Ты уж не вздумай разводиться, если что.
Брак - это святое.
— Жарковская, а где жилетка? — спросила Гримми.
Я и не заметила, как, волнуясь, стянула ненароком дорогую вещь, и та упала мне под ноги, прямо в грязь. Весна же…
Хмыкнув нервно, я наклонилась и подняла жилетку, которая обзавелась уродливым пятном.
Все, даже Григ, посмотрели на испорченный «товар», который я должна при всем честном народе вручить будущему супругу.
Кто-то с ужасом, а кто-то философски. Гу даже обрадовался:
— Ну, Регинка, доставай свою жилетку!
— Не могу! — трагически прошептала я. — Она страшная!
— Все у вас боком выходит, — прошипела Элайза.
— Пусть продает ту, что сама сшила!
— И опозорится?
— Почему сразу опозорится?
Гу, Элайза, Гримми, Элеонора столпились около меня, решая, что же делать, как выходить из ситуации. Я смотрела на их
взволнованные лица, и мне хотелось смеяться… нервно, но и весело. Кто бы мог подумать, что меня будет выдавать замуж
такая интересная компания?
Занятые, переполошенные, они не сразу заметили, как подошел владетель. А как заметили, так торопливо расступились. Я
быстро сбросила компрометирующую грязную жилетку под ноги, после чего отважилась посмотреть на Гоина.
Не обесцвеченный больше… Кожа уже не молочно-белая, а просто светлая. Волосы темнеют, пусть и неоднородно, прядями,
у корней. Можно остричь эти волосы, и вырастут новые - черные. А вот глаза у центаврианина до сих пор светло-серые, но
заурядно-серые, без красноты и четко проступающего рисунка радужки, как раньше.
— Чем торгуешь, красавица? — произнес он церемониальные слова.
Надеясь, что не засмеюсь в самый важный момент, я вытянула свою многострадальную жилетку, которую сшила кое-как с
горем пополам. Цвета она была черного, и, в общем, выглядела не так уж страшно, если не считать кривых швов, сильно
портивших вид, нескольких затяжек да жуткого подобия национального узора, которым я пыталась украсить воротник.
Мне показалось, что Гоин тоже вот-вот рассмеется. Но владетель, конечно, сдержался, и совершенно спокойно произнес:
— Какая красота!
– (при
пошел, сдерживая смех). — Беру. Сколько возьмешь?
— А сколько дашь? — кокетливо, как и полагается, спросила я.
На этом месте невесты и женихи обязаны поторговаться, чтобы самим повеселиться, да остальных повеселить. Как правило,
дело доходит до космических сумм, которых у и президента ЦФ нет, после чего все кончается согласно традиции.
— Десять платежных единиц.
— Мало! — ахнула я.
— Двадцать?
— Издеваетесь?
— Ладно, двадцать пять, и это предел.
Я покачала головой: и здесь Гоин все переиначил. Суммы должны быть намеренно высокими, абсурдно высокими - такова
традиция. А вредный цент, который как раз и может такими суммами на счету прихвастнуть, нарочно занижает цену! Ну, что
за человек?
— Хорошо, — поднял голос Малейв, — так и быть. Тридцать единиц за этот прекрасный жилет.
— Справедливая цена! — возвестил Ильмонг.
И это тоже слова церемониальные. Как только они прозвучат, я должна сдаться, подойти к жениху и вручить ему товар -
надеть жилетку, объявив перед всеми, что выбираю его своим мужем.
Я обошла палатку, крепко держа в руках жилетку, и встала перед высоченным центаврианином. Очень некстати
вспомнилось, как я, будучи его горничной, не могла до него дотянуться, чтобы вытереть после ванны. Покраснев, я надела на
склонившегося мужчину жилетку. Руки не дрожали, я не рассмеялась; вышло как-то очень мило. Мило, у нас? Тут что-то не
так!
Какая-то девушка ахнула умильно, точно мы были не женихом и невестой, а котятами.
А я оценила результат своих трудов. Жилетка была кошмарная, чего уж греха таить, зато мужчина - отменный. Надменный
сверх меры, заносчивый, другой расы, очень самоуверенный - зато по-хорошему чокнутый.
Мы исполнили традиционный поцелуй - короткое касание губ, свидетельствующее о конце Отбора и о том, что мы выбрали
друг друга. Несколько минут после мы слушали, как нас громко поздравляют, а потом пошли мимо остальных палаток,
держась за руки. Каждой определившейся паре следует выказать почтение.
В этом году будет много браков… Парам остается только начать подготовку к свадьбам, которые у нас в Дарне традиционно
справляют осенью. Пока мы раскланивались с парами, Ильмонг развлекал народ (кстати, я впервые не заметила на нем ни
единого кристалла, зато на руках артиста восседал Мелок). Родственники невест уже начинали доставать угощения.