Горничная особых кровей

Грин Агата

в голову так некстати лезут сомнения? У меня начало гореть лицо, я приложила прохладные ладони к щекам. Не всеобщее

внимание меня пугает, а то, что ничего нельзя будет изменить. Нормально ли сомневаться? Нет?

— Спокойно, девка, — рыкнул довольно Гу. — Все идет, как надо.

— Мне как-то нехорошо, — невнятно проговорила я.

— Что за паника, сударыня? — холодно осведомилась Элайза.

— Ничего страшного, волнуется, потому что первый раз на Отборе, — ввернула

Маришка.

— Первый - и единственный, — поправила ее тетя Нора. — Слышишь, Региночка? Ты уж не вздумай разводиться, если что.

Брак - это святое.

— Жарковская, а где жилетка? — спросила Гримми.

Я и не заметила, как, волнуясь, стянула ненароком дорогую вещь, и та упала мне под ноги, прямо в грязь. Весна же…

Хмыкнув нервно, я наклонилась и подняла жилетку, которая обзавелась уродливым пятном.

Все, даже Григ, посмотрели на испорченный «товар», который я должна при всем честном народе вручить будущему супругу.

Кто-то с ужасом, а кто-то философски. Гу даже обрадовался:

— Ну, Регинка, доставай свою жилетку!

— Не могу! — трагически прошептала я. — Она страшная!

— Все у вас боком выходит, — прошипела Элайза.

— Пусть продает ту, что сама сшила!

— И опозорится?

— Почему сразу опозорится?

Гу, Элайза, Гримми, Элеонора столпились около меня, решая, что же делать, как выходить из ситуации. Я смотрела на их

взволнованные лица, и мне хотелось смеяться… нервно, но и весело. Кто бы мог подумать, что меня будет выдавать замуж

такая интересная компания?

Занятые, переполошенные, они не сразу заметили, как подошел владетель. А как заметили, так торопливо расступились. Я

быстро сбросила компрометирующую грязную жилетку под ноги, после чего отважилась посмотреть на Гоина.

Не обесцвеченный больше… Кожа уже не молочно-белая, а просто светлая. Волосы темнеют, пусть и неоднородно, прядями,

у корней. Можно остричь эти волосы, и вырастут новые - черные. А вот глаза у центаврианина до сих пор светло-серые, но

заурядно-серые, без красноты и четко проступающего рисунка радужки, как раньше.

— Чем торгуешь, красавица? — произнес он церемониальные слова.

Надеясь, что не засмеюсь в самый важный момент, я вытянула свою многострадальную жилетку, которую сшила кое-как с

горем пополам. Цвета она была черного, и, в общем, выглядела не так уж страшно, если не считать кривых швов, сильно

портивших вид, нескольких затяжек да жуткого подобия национального узора, которым я пыталась украсить воротник.

Мне показалось, что Гоин тоже вот-вот рассмеется. Но владетель, конечно, сдержался, и совершенно спокойно произнес:

— Какая красота!
– (при

этом я закусила губу, чтобы не расхохотаться, да и не одна я - Гу вон тоже красными пятнами

пошел, сдерживая смех). — Беру. Сколько возьмешь?

— А сколько дашь? — кокетливо, как и полагается, спросила я.

На этом месте невесты и женихи обязаны поторговаться, чтобы самим повеселиться, да остальных повеселить. Как правило,

дело доходит до космических сумм, которых у и президента ЦФ нет, после чего все кончается согласно традиции.

— Десять платежных единиц.

— Мало! — ахнула я.

— Двадцать?

— Издеваетесь?

— Ладно, двадцать пять, и это предел.

Я покачала головой: и здесь Гоин все переиначил. Суммы должны быть намеренно высокими, абсурдно высокими - такова

традиция. А вредный цент, который как раз и может такими суммами на счету прихвастнуть, нарочно занижает цену! Ну, что

за человек?

— Хорошо, — поднял голос Малейв, — так и быть. Тридцать единиц за этот прекрасный жилет.

— Справедливая цена! — возвестил Ильмонг.

И это тоже слова церемониальные. Как только они прозвучат, я должна сдаться, подойти к жениху и вручить ему товар -

надеть жилетку, объявив перед всеми, что выбираю его своим мужем.

Я обошла палатку, крепко держа в руках жилетку, и встала перед высоченным центаврианином. Очень некстати

вспомнилось, как я, будучи его горничной, не могла до него дотянуться, чтобы вытереть после ванны. Покраснев, я надела на

склонившегося мужчину жилетку. Руки не дрожали, я не рассмеялась; вышло как-то очень мило. Мило, у нас? Тут что-то не

так!

Какая-то девушка ахнула умильно, точно мы были не женихом и невестой, а котятами.

А я оценила результат своих трудов. Жилетка была кошмарная, чего уж греха таить, зато мужчина - отменный. Надменный

сверх меры, заносчивый, другой расы, очень самоуверенный - зато по-хорошему чокнутый.

Мы исполнили традиционный поцелуй - короткое касание губ, свидетельствующее о конце Отбора и о том, что мы выбрали

друг друга. Несколько минут после мы слушали, как нас громко поздравляют, а потом пошли мимо остальных палаток,

держась за руки. Каждой определившейся паре следует выказать почтение.

В этом году будет много браков… Парам остается только начать подготовку к свадьбам, которые у нас в Дарне традиционно

справляют осенью. Пока мы раскланивались с парами, Ильмонг развлекал народ (кстати, я впервые не заметила на нем ни

единого кристалла, зато на руках артиста восседал Мелок). Родственники невест уже начинали доставать угощения.